— Спиритизм — это вам не предрассудок! — строго возразила оскорбленная в лучших чувствах гадалка. — И духи, действительно, могут приходить к сильным медиумам и, кстати, жестоко наказывать нелестно отзывающимся о них!
— Рад, что я в вас не ошибся! Я, к слову, порекомендовал вас этим малахольным. Готовьтесь, они придут. У них есть богатая родственница, которая вот-вот отправится в лучший мир и оставит им наследство. Помочь старушке эти прохиндеи не решаются. Уж не знаю, греха боятся или полиции. Вот и задают духу Наполеона всякие дурацкие вопросы.
— А вы откуда это всё знаете? — подозрительно спросила мадам Ряполова, шумно втягивая носом воздух, как будто чуя добычу, отчего, вдруг, стала похожей на крысу.
— Забыла, кому я служу?! — с насмешливой ухмылкой спросил Дмитрий.
— Ну, что вы, как можно! — заюлила дама. — Но что вы хотите взамен?
— Сущие пустяки, — начал, было, Будищев, но тут его перебил неожиданно подбежавший Сёмка.
— Беда! — прохрипел совсем запыхавшийся мальчишка.
— Что ещё за беда? — поморщился наставник. — Тебя домой хоть не отпускай, вечно, какую-нибудь хрень принесешь…
— Степаныча убили!
— Что?! Как убили?
— Ну, не совсем убили, но избили крепко!
— Кто?
— Да откуда же мне знать? Он лежит почти черный, а Стеша криком кричит…
— Простите мадам, но мне пора. Условия передачи вашей души, мы обсудим в следующий раз, — крикнул напоследок беззастенчиво гревшей уши гадалке Дмитрий и бегом кинулся вслед за Семёном.
Старик Филиппов вытянувшись лежал на кровати, уставив единственный уцелевший глаз в потолок. Сёмка не ошибся, машиниста, действительно, безжалостно избили, не оставив на крепком ещё теле живого места. На сидевшую рядом Стешу было страшно смотреть. От горя черты лица её исказились до неузнаваемости, а на дне глаз плескалось безумие.
— Это я во всём виновата! — дрожащим голосом прошептала она и плача кинулась Дмитрию на грудь.
— Ну что ты такое говоришь, девочка, — попытался он её успокоить, но та не слушала и лишь сильнее начинала биться.
— Пришел? — еле слышно проскрипел со своего ложа Степанович.
— Да.
— Степанида, выйди. Мне с человеком потолковать надо.
— Нет-нет, — замотала головой девушка, но отец строго сдвинул рассечённую бровь и она, не переставая рыдать, послушалась и вышла.
— Кто это сделал? — тихо спросил Будищев, наклонившись к избитому.
— Сам, поди, знаешь, — прошептал тот в ответ.
— Но как?!
— Сдурил я. Пошел к нему. Думал, пристыжу. Рази можно так…
— Охренеть! Ты узнал-то как?
— Не ругай её. Она теперь совсем одна осталась… а с ней так нельзя… она не из простых…