Да если б Лал с государем даже убили друг друга, и то было бы лучше, чем так – ничего не понимать, кружа по комнатам, думал Фай. Прежде чем принимать любые меры, следовало знать, кто кому теперь друг, а кто враг. Чтобы не ошибаться в который раз.
Единственный известный Фаю союзник во дворце, господин Первый министр Дин, был нужен сейчас, как никогда, но пропал в суете последних дней. На разумную помощь Маленького Ли надежды никакой, он балабол и шалопай, и в экспедицию попал только из-за Фая. Нэль, любезный братец, вообще ушел от таю к полулюдям. Все остальные таю в Ман Мираре совсем или почти совсем не говорят по-таргски. Маленького Ли Фай в третий раз за утро посылал на поиски Дина. Позавчера, после разговора с государем, Дину было плохо с сердцем. После этого связь с ним оборвалась, хотя, определенно, Дин был жив и на ногах. Просто разговор с императором случился очень тяжелый, Дина возило по полу, как тряпку, и он то ли в себя приходит где-то в лабиринте канцелярий на первом этаже, то ли вовсе уехал из города.
Часы в покоях Фая стояли водяные, большие и красивые, с золочеными и фиолетовыми колбами, и чем больше воды там утекало, тем больше Фай бесился. Период, когда господин посланник просто нервничал, вначале слегка, затем значительно, миновал еще ночью. Сейчас, из-за вынужденного бездействия и отсутствия информации, Фаю хотелось разбить тяжелой чернильницей или зеркало, или злополучные часы.
Когда время перевалило за полдень, Фай перестал мечтать, будто государь проспал утренний доклад. Вчера, перед аудиенцией, Фай предупреждал самоуверенного Аджаннара, что полковник Лаллем на встречу напрашивается исключительно для мести. Лал обязан был убить себя сам, когда переброска орбитальных баз от Верхнего Мира Тай к Бенеруфу провалилась, но погибнуть вместе с тем, кто ему эту переброску сорвал – будет подвиг и дело чести. К сожалению, люди и полулюди одинаково глухи к предупреждениям, и это закреплено в них генетически.
Лезть в дворцовые протоколы со своим разумением Фаю не следовало, однако он собрался, как на парад, и отправился из правого, гостевого флигеля Ман Мирара в левый, государев. Часть территории там была открыта для доступа, к примеру, та приемная, где томились оставшиеся без утреннего доклада царедворцы. Вход во внутренние покои был строго ограничен, туда даже охрана не допускалась без особого вызова. Один единственный человек в государстве мог пройти внутрь без стука и без предупреждения: Первый министр Дин. Фай рассчитывал, что где-нибудь там его и встретит.