Тогда она еле выжила.
Сейчас она уже не та. Она взрослая, много пережившая женщина.
Жанна перечитала свой крик души. Представила, как злится красавчик Андрюша, пробегая эти строки. Как ерепенится, сочиняя злобный и едкий ответ. Как она парирует еще более зло и едко…
И поняла, что надо делать. Не отправлять. Не лить воду на эту мельницу.
Жанна удалила свой злобный текст. Ей и так есть чем заняться.
Тем более что ее первый пост продолжал свое триумфальное шествие по интернету, а фото Арины в кимоно быстро затерялось в недрах фейсбука.
* * *
Виктор весь день прокручивал в голове разговор с бывшей женой. Сейчас-то он нашел правильные слова и правильный тон. То и дело возникала идея вернуться и договорить, добить, доказать, что это она виновата, Ленка, со своим муженьком-дебилом! Прос-то в тот момент Виктор растерялся… Нет! Разозлился! А кто бы не разозлился?!
А эта… мать называется! Ей говорят, что у сына серьезная болезнь, а она ржет!
Но что-то полезное она все-таки сказала… Виктор еще тогда подумал: «Да, надо узнать»… и тут же забыл.
Виктор вышел в зал, где бармен Коля объяснял прыщеватому молодому человеку:
– Без паспорта не продам!
– Да мне уже двадцать! – горячился прыщеватый. – Я менеджер! Просто у меня паспорт в посольстве!
– Супер, – соглашался Коля. – Как вернут – милости просим. И вообще, ты почему не в школе, менеджер?
«Школа! – обрадовался Виктор. – Точно! Ленка про школу упомянула! Даже если у Тихона гены бракованные, все равно кто-то его должен был подтолкнуть! Не я же!»
И он решительно отправился искать гадину.
* * *
Все перемены Тихон проводил поближе к директорскому кабинету. Санек, который оказался злопамятным, рыскал рядом, но устраивать потасовку прямо перед приемной не решался. Однако после третьего урока все-таки улучил момент, когда Тихону приспичило в туалет, и напал прямо возле умывальника.
Тихону повезло. Он пропустил всего пару ударов, когда дверь одной из кабинок распахнулась и оттуда показался физрук Геннадьевич, человек пожилой, но сильный.
– Та-а-ак… – сказал он тоном, после которого Санек даже не попытался оправдываться.
Весь следующий урок Тихон сидел как на иголках. Физрук увел Санька к директору. Это могло закончиться одним из двух: или Санек притихнет, или начнет настоящую войну против Тихона. Второй вариант казался более вероятным.
Санек объявился только в конце последней перемены. И сиял, как галогеновая фара.
– А Тихоня наш – голубец! – объявил он на весь класс.
Никто, кроме самого Тихона, не понял образного выражения Санька, поэтому тот пояснил: