Арина замерла.
– Я не хочу бороться, – продолжила Светлана. – Я хочу заниматься любимым делом. Где я еще сделаю свою коллекцию?
Светлана всхлипнула.
– Да никого я не провоцировала! – сказала она громко. – Я ему объяснила, что романтические отношения меня не интересуют. И не романтические тоже. А он обиделся. Сегодня утром пошла к нему утверждать смету на наш показ – он все повычеркивал. И сказал, что концепция вызывает сомнения.
Арина начала понимать, что произошло. Последнее время к ним на занятия часто заходил директор Центра – пожилой дядька, отягощенный пузом. Жаловался на жизнь. Звал Светлану на кофе. Потел…
Арина непроизвольно сжала кулаки. Светлана тем временем продолжала всхлипывать в трубку:
– Ничего… Придется, наверное, опять работу искать. Так обидно, только все вытанцовываться начало…
* * *
Арина плохо помнила, что наговорила директору. И когда на нее на следующий день орала Светлана, что нельзя было грубить и она не должна вмешиваться в дела взрослых, Арине нечем было крыть.
Она не помнила, что из того, что она говорила, говорить было нельзя. И насколько была груба, тоже не помнила.
И когда директор утверждал, что она назвала его двугорбым козлом, Арина изумлялась не столько грубости, сколько своей биологической изобретательности.
Если бы Арина сообразила включить диктофон! Директор в конце разговора тоже орал что-то не очень связное, но теперь-то…
Теперь Светлана поливала слезами написанное заявление об увольнении.
– Я бы с ним договорилась! Я бы смогла! А теперь у меня нет другого выхода…
Арина угрюмо повторила, что директор – козел. Светлана не спорила.
Тихон нарисовал двугорбого козла. Светлана даже не улыбнулась.
– Что мы теперь будем делать? – спросил Тихон.
Светлана разрыдалась и вышла.
* * *
Как выяснилось через два дня, увольнение было бы не самым плохим выходом. Директор заявление не подписал. Более того, он сообщил, что Светлана обязана отработать учебный год, что с ней подписан контракт, что у нее в плане стоят мероприятия и никто другой эти мероприятия проводить не будет, у всех остальных своя работа и есть чем заняться.
Светлана пила успокоительные и рыдала. Так проходило уже второе занятие, и Арину это ужасно раздражало. Арина привыкла, что мама все сложности берет напором. Она учила Арину, что, когда в прибое на тебя идет большая волна, нельзя убегать, нужно максимально быстро пойти к ней навстречу, а в критический момент нырять внутрь. Мама так делала всегда. Разворачивалась к проблеме и перла навстречу с каменным выражением лица.
Арина изнемогала, глядя, как Светлана страдает, но ничего не делает. Репетиции показа продолжались, но теперь, вместо вдохновения и веселья, все было пропитано безнадегой.