Поэтому, не было странным то, что после того, как я протерла наконец глаза и встретилась с этой рожей лицом к лицу, подскочила, что чуть о притолоку не убилась. Хорошо, Халк удерживал за плечо, спас. Правда, от этого спасения на мне тут же принялась расцветать синяя пятерня свежего синяка. Красота. Я с этим гамадрилом два дня от силы, а уже дважды покалечена. Боюсь, до волков не доживу, монстрила меня первым укатает, нечаянно, просто под ноги попаду, и задавит, как котёнка.
Не успела я поинтересоваться, чего это он меня разбудил, как Халк бодренько так стал меня сначала словами и жестами, а после уже, пустив руки в ход, принялся спихивать с тёпленького местечка, откровенно пытаясь отвоевать лежанку в единоличное пользование. Возмутительное хамство! Так прямо ему в лицо и сказала. Только сначала слезла с печи и в сторону отошла. Затем уже насупилась, всем видом показывая, как он не прав, но, не забывая при этом приглядываться к нему, чтобы, в случае чего, вовремя среагировать.
Халк же, как был бревном неотёсанным, так им и остался. Кажется, ничто случившееся не может изжить в нём этого пофигисткого отношения к девушкам. Вот и сейчас, просто соскочил вслед за мной с лежанки, быстренько оделся, и к печи. На меня ни единого раза не взглянул. И вид такой сверхсосредоточенный. Но мне-то ясно, что это он от стыда так себя ведёт, придурок. Да-да, всё я теперь про тебя знаю, поняла вчерашней ночью, так что прячь не прячь глаза, а ничего не изменишь.
Тихонько хихикнув в кулачок, я важно прошла к рукомойнику, чтобы первым делом заняться собой. Импотенты, хоть и не годны для утех любовных, но на красоту тоже падки, иначе откуда бы в нашем мире было бы столько старых пердунов, женившихся на нимфетках. У них-то там хоть всякие таблеточки стимулирующие есть и бабло, чтобы к доктору бегать за помощью (Фу! Какая годость!), а тут, кроме как от волков в лесу, помощи ждать неоткуда. Разве что грибок какой или травка отыщется, но пока зима в разгаре, так что надеяться ему не на что. Бедный ущербыш.
Почему-то хоть и говорила я по-доброму, с сожалением, на губах сама собой цвела улыбка. Ладно, чего теперь скрывать-то, не скорблю я по его павшему дружку Халка вовсе. Мне-то впору от радости руки потирать. Хорошо, что умываясь, не нужно беспокоиться, что жертва жалости увидет моё лицо.
Но радовалась я зря, чёрная месть меня настигла в считанные секунды. Халк, поколдовав чуток у печи, подбросив туда дровишек, что, оказывается, хранились в её нижнем чёрном провале, сунув туда же чугунок со вчерашним рагу, тут же мне вручил тряпку и ведро воды. Я застыла в недоумении, глядя на этот удивительный своей примитивностью дуэт чистоты. Да ладно?!