– Мистер Кройс, – произнес ботан. – Я столько о вас слышал. Ваши таланты заставляют испытывать восхищение.
Артур едва заметно улыбнулся этой неприкрытой лести. Одними уголками губ, сделав вид, что она ему понравилась. Мне же с другого ракурса было виднее, насколько брезгливо дернулся подбородок помощника Айвазова.
– Спасьибо, Владимир, – с сильным акцентом ответил он по-русски. – Как ньи странно, но йа тоже о вас наслышан и ваших талантах. Собственно, поэтому йа и здъесь.
– Да-да, – подтвердил хозяин дома. – Не удивляйтесь. Я рассказал Артуру о том, каких специалистов готовят в России и что сам Адам Браун оценил высокий уровень знаний этих молодых людей. Особенно Вероники и Владимира.
Айвазов бросил короткий взгляд на Нику, и та заерзала на стуле. А Вовочка наоборот замлел.
– Господина Данилова тоже отметили, – перевел на меня взгляд отец Ларисы. – Выкручиваться из стольких ситуаций надо уметь – это не меньший талант. А я не привык раскидываться ценными ресурсами. Поэтому хотел бы предложить каждому из вас контракт в моей фирме. Мистер Кройс как раз привез документы.
Мои брови взлетели наверх. Я не ослышался? Контракт? С чего вдруг такие щедрости?
Заместитель Айвазов тем временем достал из чемоданчика, который все это время прятался под столом, несколько папок с бумагами и протянул мне, Нике и Селиванову.
– Я хотел, чтобы вы ознакомились и подписали, – почти без намека на давление, ласково проворковал Михаил Леонтьевич. – А после мы отпразднуем за ужином.
После такой речи ощущение сыра в мышеловке только усилилось.
Мы с Никой переглянулись и синхронно открыли папки.
Я бегло читал строки контракта и медленно офигевал. Айвазов щедро обещал горы пряников и не менее щедро сдабривал это все кнутами.
Подписав это, сразу после окончания учебы в университете я обязывался поступить на службу в один из филиалов алмазной империи, должность не уточнялась, хотя зарплату обещали ого-го какую. И вполне можно было бы подумать над таким предложением, если бы не срок контракта – пятнадцать лет. И не дай бог нарушить, в этом случае санкции были настолько кабальными, что проще либо шагнуть с крыши, чтобы не выплачивать, либо продать почку.
А еще для женщин запрет на беременность и декрет, для мужчин – наличие экстремальных хобби, больничные не больше четырнадцати дней в году и вишенка на торте: запрет на обстоятельства, препятствующие выходу на работу. То бишь сюда можно было вписать все, даже ДТП по дороге в офис.
– Я, пожалуй, воздержусь, – захлопывая папку и откладывая ее на стол, произнес я. – Это очень щедрое предложение, но, боюсь, не смогу выполнить многие пункты. Моя мать сейчас слишком больна, и вполне вероятно, мне придется взять год академического отпуска, чтобы находится рядом с ней. Поэтому приношу свои извинения.