– Даже если совсем **во, – без стеснения ругнулся он матом, – у тебя есть я, детка. Со мной не пропадешь!
Пока я переваривал такое отношение и обращение к себе, он закинул свою руку мне на плечи, сгробастав едва ли не в охапку, и добил очередной репликой:
– Если и не поменяем, согласен содержать тебя все два месяца за услуги жены на час!
– Что? – вспыхнула я, отскакивая и сбрасывая с себя его лапищу. Щеки полыхали огнем, а я негодовала. – Ты за кого меня принимаешь? Чтобы я…
– Чтобы ты что? – вскинув бровь, переспросил Никита. – Взяла в руки половник и сварила борщ? Не думал, что ты из этих… феминисток!
– Из этих, из них! Никаких услуг я тебе оказывать не буду. И вообще, вначале нужно обменять деньги!
С этими словами я круто развернулась и двинулась на выход из здания. Судя по громкому топанию гриндерсов позади, Никита шел следом.
Оказавшись на улице, я выдохнула. В очередной раз постаралась успокоиться, а после достала расписание – убедилась, что занятия только завтра и на сегодня я свободна. Как раз хватит, чтобы обзавестись местными деньгами.
В этот раз я последовала совету Данилова и, подключившись к местному вайфаю, принялась искать ближайший обменник.
Меня тут же забросило на форум русских мигрантов, и чем больше я читала, тем больше начинала проклинать мамину подругу. Кажется, я крепко влипла…
И все же один из ближайших пунктов нашелся в получасе ходьбы по скачанной карте, на какой-то тихой, невзрачной улочке, а когда я увидела курс, мне захотелось рыдать!
Мама дала мне в дорогу тридцать тысяч, огромные деньги по нашим скромным меркам. И с “выгодным” курсом, который обещала знакомая, мы рассчитывали, что у меня будет около пятисот долларов. Не ахти какие деньги для США, но если экономить, на мелкие расходы должно было хватить.
И что в итоге? Я стояла перед пунктом и понимала, что в лучшем случае получу четыреста. В стране, где только за такси из аэропорта Данилов платил сорок.
Я была в отчаянии, но и деваться оказалось некуда.
Местная валюта была необходима, как минимум, чтобы купить проездной в метро и чем-то питаться все это время.
Когда мне на руки выдали деньги, рыдать захотелось еще сильнее.
Мороженое в ванной откладывалось, причем до прилета в Москву. Я не смогу себе позволить такую роскошь!
– У тебя такой вид, будто ты съела слизня! – голос Данилова ворвался в мой и так разрушенный мирок.
Я обернулась на звук и увидела ректорского сынка. Он стоял, оперевшись спиной о ближайший столб, и, скрестив на груди руки, наблюдал за мной. Его косуха была небрежно расстегнута, отчего многочисленные ремешки болтались, звеня пряжками друг о друга.