Катерина отвела взгляд от креста, встала и подошла к краю обрыва. Внизу, спокойный и темный, лежал Лешачихин омут. «Пора на поля», — подумала Катерина и, подняв с травы мотоцикл, села в седло. Она ехала медленно по еле приметной тропинке, пока не услышала заполошный женский крик. Агрономша включила третью. Мотоцикл с ревом взлетел на угор. С поля в сторону конюшни бежали люди. Катерина направила машину под угор, где, она знала, был мелкий брод. Через минуту, вся мокрая, она летела по противоположному берегу к конюшне.
У дверей конюшни на попоне лежал дед Келься. Голова у него была в крови. Среди людей, окруживших старика, Катерина увидела Яшку и Славу.
— Жив Келься! Жив! — закричал Катерине бригадир Михаил Кузьмич. — Осторожнее, бабы! Попону захватите! Вместе с попоной его!
Но нести конюха не пришлось. Он очнулся, сел и покрутил головой. Увидев капающую на попону кровь, заковыристо начал ругаться. Он ругался до тех пор, пока его не остановила Олюха-Ляпа.
— Хоть бы баб постеснялся! — закричала она. — Садит и садит.
Но Келься не обратил на нее внимания и продолжал ругаться. Бабы рассмеялись и отошли в сторонку.
— Забыл Келься закрыть стойло Любимца, тот его и хлобыстнул, — объяснил Катерине бригадир. — Вон воюет. Ишь какие фортеля́ выкидывает!
Любимец гонял по загону кобыл. Черный, с могучей грудью, он яростно рыл ногой землю и тряс головой. Жеребец был прекрасен и страшен в своем неистовстве. Какой-то коняга сделал попытку противостоять ему, но Любимец сбил конягу грудью, да так, что, падая, тот повалил годовалого жеребенка.
— Да заберите его, мужики! — закричала Олюха. — Али храбрых нету?!
Катерина уловила Яшкин взгляд, брошенный на инженера, вызывающий, насмешливый, с откровенной издевкой. А жеребец, радуясь свободе, сатанел все больше и больше. Жалобно заржала какая-то лошадь, треснули жерди загона, молодые кони испуганно носились плотным табуном, грозя опрокинуть ограду.
— Заберите… — пробормотал Михаил Кузьмич. — Это тебе не Петенька. Поди-ка забери. Он тебе заберет…
— Ну, ты известный трус! — отпарировала Олюха. — А вот Яшка чего стоит?! Вояка!
— Мне что… Я могу, — лениво ответил Яшка и вразвалку направился к загону, но первым зайти не успел.
Слава перемахнул изгородь раньше, подбежал к жеребцу, попытался ухватить его за недоуздок, но Любимец шарахнулся в сторону. Яшка облокотился на изгородь и с ухмылкой начал смотреть на инженера. Славе удалось схватить жеребца за недоуздок. Любимец взвился на дыбки и поволок инженера по всему загону. Катерина закрыла глаза. Зазвенел пронзительный женский крик: «Отступись! Убьет!» Любимец, вращая кровавыми белками, волочил инженера по земле. К Яшке с уздой в руках подбежал Михаил Кузьмич.