За последний год Хизер научилась пользоваться своим новообретенным могуществом: она забросила все дополнительные занятия и так часто пропускала мимо ушей слова матери, что Карен даже отвела ее к ЛОРу. Однажды вечером, схлопотав выговор за то, что ужинает с болтающимися на шее наушниками, Хизер спокойно ушла в свою комнату, захлопнула дверь и с тех пор замкнулась в молчании. Все разговоры свелись к минимуму, и отныне ее комментарии на любую тему – о погоде, выборах, и даже пересоленном супе – умещались в одно слово.
Это молчание пугало Карен. Еженощный просмотр дочкиного телефона не помог. О том, что у Хизер начались месячные, Карен узнала, только найдя коробку тампонов под раковиной в гостевой ванной, и сообразила, что подготовленная ею душещипательная речь о радостях будущего материнства и любви в браке явно устарела и остается только поделиться практическими советами, в частности, объяснить дочери, что не стоит бросать использованные средства в унитаз.
С первого школьного дня Хизер Карен пыталась общаться с остальными мамами, одетыми, как и она, в спортивные костюмы, вечно спорящими, в какую кофейню пойти и пить ли кофе вообще и не знающими, как бы еще выпендриться друг перед дружкой. Карен-то было чем похвастаться, но после каждого такого разговора она казалась себе некомпетентной, неубедительной и жалкой. Она также обнаружила, что если они идут пить кофе или обедать, то всегда целой компанией, при этом никогда – в ресторан, предложенный Карен, а любые ее попытки завести разговор встречают холодным молчанием вне зависимости от темы. И хотя она понимала – все это потому, что они перед ней комплексуют и в ее отсутствие горячо ее обсуждают, но не могла избавиться от ощущения, что она лишняя, пятое, шестое, а то и седьмое колесо в телеге. И решила с ними не связываться, поэтому никогда не входила в родительский комитет и не бралась ни за что более серьезное, чем покупка одноразовых тарелок. Ее услуги явно никого не интересовали, в них не нуждались, и, как она предполагала, никто никогда не сказал ей спасибо.
Подозрения Карен подтвердились, когда накануне окончания начальной школы одна из мамаш позвала ее позаниматься вместе на велотренажере. Они уже подходили к залу на углу Восемьдесят третьей улицы и Третьей авеню, и тут попутчица как бы между делом предложила, чтобы Марк и Карен взяли на себя все расходы по организации похода на каток и торжественного выпускного обеда. Она с улыбкой объяснила Карен, что знает, насколько загружена их семья, но это самый простой способ участия в жизни школы. Они же не хотят поставить Хизер в неловкое положение, правда? Через полчаса после начала занятий у Карен зашкалил кардиомонитор, считывающий пульс, и она покинула зал в состоянии, оказавшемся, как она потом узнала, полноценной панической атакой.