Марк был уверен, что ежедневные строительные работы напрягут Карен, однако, когда он предложил снять на время меблированную квартиру в Карлайл-хаус, жена категорически отказалась. Она была не готова к резким, пусть и временным переменам; ее пугала даже необходимость переадресации почты. Поэтому они остались, не отвергая возможности переехать в любой момент, когда перебои с водой и электричеством или непрерывный грохот станут невыносимыми. Мнения Хизер родители не спрашивали, но тешились мыслью, что жертвуют своим комфортом ради важного для подростка постоянства среды обитания.
Красота нью-йоркской осени не утратила для Марка своего очарования, хотя вскоре стало очевидно, что она будет такой же хмурой, как самый длинный на свете февраль. Назавтра после Дня труда он получил обескураживающую информацию насчет выплаты предновогодних бонусов, а еще неделю спустя вспыхнула и была проиграна битва по поводу ремонта. Но хуже всего было то, что Хизер начала учебу в девятом классе с активного участия в дискуссионном клубе и вторая половина дня в будни и оба выходных были у нее целиком заняты практическими занятиями и соревнованиями, причем иногда за пределами города.
У нее это хорошо получалось, она стала политически подкованной и даже научилась аргументированно спорить, хотя, конечно, наиболее убедительным аргументом оставалось ее природное обаяние. С Марком она по-прежнему добродушно болтала, но зациклилась на некоторых идеях, и ему совсем не нравилось, что она теперь не пьет кофе дома, а носит его с собой в дорогих термосах, купленных Карен, и летает в Буффало, Чикаго и Даллас самолетами местных авиалиний. Но больше всего его бесили ночевки в отелях вместе с распущенными учениками смешанных школ: каждый раз в них случались инциденты, правда, не с Хизер, с девочками постарше, которые баловались алкоголем и просыпались в чужих номерах.
Хизер успокоила отца, заявив, что мальчики попрежнему действуют ей на нервы и она предпочитает общение в своей девчачьей школе, где не надо скрывать ум и амбиции, чтобы завести друзей. Марку стало ясно, что все соображения Хизер глубоко продуманы и сформулированы так, чтобы в любой момент их защитить. Он осознал, что его собственные суждения устарели и основаны на давно опровергнутых наукой данных, и стал читать газеты, чтобы не отставать от дочери. Ему нравились эти новые интеллектуальные дискуссии, даже несмотря на их накал. Марк не раз бывал посрамлен ее логикой, но гордился тем, что девушка, выросшая в таком окружении, получающая образование в таких школах, способна вникать в экономические трудности людей, принадлежащих к совсем другим социальным слоям.