— Фу, Ленка, опять бродишь? — сказала она. — Иди, ложись.
— Мам, а что там, в большой комнате? — спросила я.
— А что в большой комнате? Ничего, иди, спи тебе говорят!
— Мам… там черти танцуют. Зачем ты их пустила?
— Какие черти? Господи, да что ж это такое? Лена, иди спать! — повторила мама, — мне готовить надо.
— Мама, там музыка и черти.
Мама раздражено отложила картошку, и сказала:
— Хорошо, пошли! Где там твои черти?
Мы пошли в комнату. Входим, и я спрашиваю:
— Видишь? Черти! Почему ты разрешила им здесь танцевать?
— Лена, — раздражалась мама, — в комнате никого нет, тебе показалось.
— Я их вижу, — я продолжила настаивать.
Тогда мама подошла к окну и одернула штору со словами:
— Лена, очнись, ночь на дворе! Какие танцы?
Кольца на шторах звякнули, и я проснулась. Я стояла в комнате с включенным светом, а за окном стояла ночь.
Но будучи такой фантазеркой, я почему-то никогда не играла в куклы, а именно в «дочки-матери». На эту игру мои фантазии не распространялись, я предпочитала фей.
Хочу пояснить, что с феями я общалась не постоянно, а только в то время, когда мне становилось скучно. Например, по дороге куда-нибудь или в очереди, или, когда в доме ругались. Когда же я научилась читать, книга стала моим постоянным спутником и заменила мне мои фантазии и во многом окружающий меня не слишком дружелюбный мир. Книгами я зачитывалась тоже до «полного погружения». Ко мне подходили, что-то спрашивали, и я даже отвечала на вопрос. Но потом ничего не помнила. Очень часто вот так, пока я читала, мама звала меня на обед или ужин, а я или не отзывалась, или отзывалась, но не шла. Мама решала эту проблему просто: меня оставляли голодной! Но я не жила замкнуто в своем мире.
В детстве я любила петь перед публикой. Пела я, не стесняясь, и везде, наверное, лет до шести, посреди полного автобуса или троллейбуса, в поликлинике… да где угодно. Так случилось и в тот раз. Мы с мамой ехали на автобусе «битком», заполненным людьми, и меня это вполне устраивало. Я встала на задней площадке, раздвинула руками взрослых и произнесла:
— Подальше, подальше чуть-чуть.
Люди смотрели на меня с удивлением, но отходили. Я набрала в грудь воздуха и запела:
— Расцветали яблони и груши…
Я пела «Катюшу», следующим номером шла песня «Один раз в год сады цветут»…
Остановить меня было нелегко, меня не смущал ни смех, ни вопросы, которые мне начинали задавать. Я твердо знала, что стану певицей, и щедро дарила свой талант людям.
— И в кого ты такая певучая? — спросила меня какая-то женщина.
— В себя! — ответила я гордо и добавила, — я буду певицей.