Если я провинилась, мама начинала разговаривать со мной на «вы» и называть меня по имени-отчеству. Мне надлежало стоять ровно и непременно смотреть в глаза. Внушение могло длиться до часа и потом повторялось неоднократно. Со мной не разговаривали, кроме крайней надобности. Меня тут же отделяли от семьи, говоря, что раз я такая взрослая, то, пожалуй, сама могу за собой ухаживать, готовить, покупать продукты и так далее. Уже в семь лет мне выделялась энная сумма на проживание, которая клалась отдельно. И пока я смиренно не просила прощения, мама не отступала. Это могло длиться неделями. А поскольку я часто не понимала, за что меня ругают, и считала это несправедливым, я замыкалась, а, замкнувшись, не могла, как это делала сестра, улыбнуться и сказать «прости». А мама почему-то требовала с меня, как с равного.
Как я уже упоминала в главе о собаке дедушки, с двух лет и до школы я проводила по два летних месяца в «детском санатории». Там я очень страдала, я помню очень ярко до сих пор счастье возвращения в садик. Я не была общественным ребенком, а этот отдых воспринимала, как заключение. Относились там ко мне без особого тепла и любви, контингент там находился не самый лучший, в основном дети из неблагополучных семей, которых некуда деть или которые никому не нужны, так как не каждый, в принципе, решится отдать чужим людям столь маленького ребенка без крайней необходимости, тем более с проблемами со здоровьем. Но маме тоже нужно отдохнуть, я это действительно понимаю.
Мои проблемы со здоровьем раздражали персонал. На меня часто орали, видимо, считая, что так я быстрее поправлюсь. Заставляли стирать за собой нижнее и постельное белье, ставили перед отрядом и делали выговоры. Я жаловалась маме, но меня все равно отправляли, это бесплатно и меня туда брали, не смотря на слабое здоровье. Перестала мама отправлять меня в «санаторий» только после того, как она приехала и увидела, что в наказание за то, что я ночью описалась, меня, ребенка пяти лет, вывели на прогулку без трусов, чтобы мне стало стыдно за свой отвратительный проступок.
Мама брала нас с собой и в отпуск. Только обязательно поясняла, что обычно родители так не делают, а живут для себя, и мы должны быть очень признательны ей за это. Я очень хорошо помню один случай, как я подвела маму, в возрасте около шести лет. У меня поднялась очень высокая температура, мне диагностировали воспаление легких. Помню я это точно, потому что мама упрекала меня в том, что билеты на поезд куплены, а я всех подвела и заболела. В результате мама сказала: