Свою трудовую книжку мама называла «Война и мир», столько там накопилось записей.
До моего поступления в школу мама работала на заводе, ехать туда следовало к восьми утра. Школьный сторож открывал школу только в половине восьмого утра, а маме ехать до работы около часа. Поэтому по утрам мы сначала отводили сестру в садик, там имелась круглосуточная группа, а потом к семи меня приводили к школе. И я сидела на ступеньках полчаса в любую погоду, ожидая, когда откроют школу. После школы я оставалась в группе продленного дня до половины пятого, а потом я шла в садик — забирать сестру. И мы ждали маму.
Ко второму классу, мама устроилась в торговлю. График удобный, и рядом с домом. Она работала по двенадцать часов, день через два. Первый день после работы она отсыпалась, а второй делала домашние дела. Зарплата не большая, но:
— Лучше я потрачу это время на вас, девчонки, чем на дядю, — говорила нам мама.
Но мамино свободное время, «потраченное» на нас, зимой уходило на мамины лыжные прогулки, а летом — на походы мамы на пляж, хотим мы того или нет. Она не старалась жить нашими детскими потребностями и интересами, это мы жили ее взрослой жизнью. Рассказывая кому-либо о своей нелегкой судьбе, мама в первую очередь отмечала, что она «пахала» без отдыха и продыху по двенадцать часов в день, и только для того, чтобы иметь возможность прокормить и вылечить нас. При этом упомянуть о том, что эта работа день через два, мама забывала.
А когда мне исполнилось девятнадцать, я начала свою постоянную трудовую деятельность, и стала наполнять продуктами общий холодильник и так далее, мама работала, сменяя работодателей, по два-три месяца у каждого с такими же по времени перерывами на поиски нового места работы. Везде находились какие-то причины для увольнения, везде встречались «козлы».
Было время, когда она устроилась в Дом малютки. Как жалобно она рассказывала нам о младенцах, которые не плачут, когда им меняют памперсы, а лежат по стойке «смирно». О том, что их не выводят на прогулки из-за отсутствия верхней одежды, так как, по ее словам, заведующая продала пальто, закупленные для детей. И при этом приносила в дом куски мыла, туалетной бумаги, детский шампунь, несъеденные завтраки. Мы стыдили ее.
Она говорила в свое оправдание:
— Все равно же остается.
Мы отказывались этим пользоваться. И, проработав там с полгода, мама снова уволилась из-за «непереносимости несправедливостей», которые там творились.
Пару месяцев поработала она в столовой при каком-то театре. Как обычно, в первый месяц у нее был восторг, а потом она стала говорить, что ей стыдно смотреть в глаза людям, такую жидкую похлебку они там варят, и уволилась.