Иван кивнул.
— Ты лучше Мишу расспроси, он старше меня и работать пришел еще в семидесятых, он, может быть, об этом деле больше знает.
— Он завтра дежурит?
— Нет, он здесь, в смысле, сегодня, может скоро приедет. Кстати, а ты-то чего притащился?
— Машину шоферам показать, задымила.
— Понятно. — Сидорчук принялся за второе.
— А наркотой в те годы торговать не могли? — спросил Иван.
— Мне это в голову не приходило, — Сидорчук задумался, — пожалуй, нет. Нас так запугивали. Очень хорошо помню, мы дрожали над каждой ампулой. Нет. Что — бы так организованно как сейчас, нет. Это сейчас можно, и хрен кто подкопается. Только грамотно карту оформляй, чтобы придраться было не к чему. А тогда очень строго было.
— А сейчас разве не строго?
— Что строго? — спросил врач.
— Наркотики списывать, — уточнил Иван. — Меня как тузик тряпку рвали за каждую ампулу, старший врач допрос с пристрастием устраивала. Соседей обзванивала, правда ли я из коробочки укол сделал? Требовала в карту двух свидетелей писать, что я точно всю ампулу ввел.
— Бред, — сказал Сидорчук, — самодеятельность. Нет таких приказов. В карте запись, подчеркнуть красным карандашом препарат в списке лечения и написать два рецепта, можно под копирку. Никаких свидетелей. А если ты на авто ночью приедешь, там переломанные все, какие свидетели? Хрень это. Твои прежние начальники сбрендили от бздительности. — Он так и сказал: «бздительности». — Никто тут с тебя никаких свидетелей требовать не станет. Хоть себе коли, а не больному. ЮАНу до фонаря. Попадешься — вышвырнет с подстанции. А не попался, делай, что хочешь, только карты оформляй правильно.
Сидорчук закончил обед. Он мыл посуду, когда по селектору донеслось, что у него вызов.
— Андрей Геннадиевич, — Иван вспомнил совет Штирлица, что собеседник помнит последнюю тему разговора, а он не хотел, чтобы Сидорчук запомнил, что они обсуждали списание наркотиков, — вы сказали, что старые сотрудники скорой Куперина не любили, а за что?
— Вот Мишка сейчас приедет, спроси его, я не успел проникнуться такой ненавистью к этому козлу. У Миши на него большой зуб, прямо клык тогда был. Он, когда Куперина взяли — на радостях жутко надрался. Никогда его таким счастливым не видел. Даже странно. Вот ты мне напомнил, и я теперь думать буду. Действительно, с чего бы?
— А вы его не спрашивали?
— Нет, — Сидорчук удивленно посмотрел на Ивана, и ясно было, что странность поведения старого друга ему только сейчас пришла на ум. — Он тогда сказал странную фразу: «Посмотри в глаза чудовищ». И я его не понял. Вот он приедет, ты его и допроси, что он имел в виду? А у меня, извини, вызов!