— Семен? — вызвал он по внутренней связи. — Третья группа вернулась? Моются? Скажи Петру Петровичу, чтоб ко мне явился. Чем быстрей, тем лучше.
Такой ценный кадр занимается не своим делом. Опер с двадцатилетним стажем, волкодав — и руководит погрузкой. Это все равно что гвозди микроскопом забивать. Конечно, его можно понять. У него двое детей. Живых. А в поверхностных группах, особенно продуктовых, больше возможностей раздобыть лишний кусок. Формально он чист. Подал неделю назад заявление — Сергей Борисович завел у себя на объекте делопроизводство в полном объеме — и перевелся наверх из замов по безопасности. Но чисто по-человечески поступил как сволочь. Надо бы устроить ему разнос за то, что мышей не ловил во время бунта и перед ним. Ведь чувствовал, догадывался, что что-то назревает. Но разнос без хамства, чтоб не расхолаживать, а стимулировать человека.
Да, без материального стимулирования никуда не денешься. Похоже, волей-неволей придется скоро вводить в убежище имущественное, то есть продуктовое, неравенство. Иначе никак.
Всего через день к майору на ковер были вежливо, но очень настойчиво вызваны пять неформальных лидеров «южной» общины. Выяснить, кто среди диаспоры пользуется авторитетом, оказалось не так уж сложно. Люди, желающие трудиться информаторами за дополнительный паек, находились без проблем среди представителей любой национальности. На этой встрече Демьянов поставил перед аксакалами вопрос ребром — или обуздаете своих отморозков, или пойдете искать себе новую малую родину всем кагалом.
Установить, кто же был подстрекателем среди братьев-славян, было еще проще. Но по отношению к ним Сергей Борисович ограничился небольшим внушением. Как ни пытался он быть непредвзятым, его симпатии были на стороне братьев по крови. Он даже не слишком пытался это скрывать. Возможно, это была еще одна примета отката к простым и честным понятиям Средневековья.
В тот же день своим распоряжением Демьянов ввел в убежище апартеид и сегрегацию. Сообщение между «этнической» шестой, куда заодно переселили кое-кого из пятой, и остальными секциями было прекращено до лучших времен.
— И я по шпалам, опять по шпалам иду домой по привычке, — бормотал Саша себе под нос старую песенку.
Передвигаться по железнодорожному полотну было почти комфортно. Главное — смотреть под ноги, а то недолго и навернуться с насыпи. Даже если при всей своей «ловкости» он не сломает шею при падении, то под снегом может быть много острых предметов, которые сделают приземление малоприятным, а то и смертельным.