Как только звенящее эхо шокового удара растворилось, боль пришла, но это была уже другая боль. Не вкручивающийся в десну шуруп, а молот, обрушивающийся на бедную черепную коробку. Но, как ни странно, переносить такую массированную атаку было легче, чем локализованную. Может, от сознания того, что скоро все пройдет.
Оставалось принять свои любимые таблетки и отправиться на боковую. Это был предел. Мягкий продавленный диван милостиво принял его вес, лишь чуть-чуть скрипнув. Вес был невелик. И почти тут же мир вокруг Александра растаял как дымка.
В эту «ночь» ему снился хороший сон. Если бы кто-нибудь зашел в этот момент в комнату и осветил фонариком его лицо, он заметил бы на нем усталую улыбку. Те, кто знал его в прежней жизни, ни за что не поверили бы, что она может озарять его лицо. Но это было так. Продержалась улыбка недолго, а затем сменилась выражением полной расслабленности. Впервые за много дней он спал спокойно.
Проснувшись, Данилов сразу же почувствовал — что-то изменилось. Исчезло. Когда же до него дошло, что не стало боли, он сперва решил, что умер. Но все оказалось не так просто. Вокруг по-прежнему была знакомая до тошноты комната, показавшаяся ему вдруг такой родной. А вот боль ушла. Может, она еще таилась где-то на задворках сознания, но ее время миновало. Отмочив теплой водой повязку и заменив ее новой, Александр с удовлетворением заметил, что кровь перестала сочиться из ранки, а челюсть больше не сводит судорогой. Похоже, можно было и поесть.
Наконец он решился встать. Дотащившись до шкафа и посмотрев в зеркало, Данилов вздрогнул. Вылитый вампир! Бледное как простыня лицо, дикие глаза и запекшаяся красная корка на губах. Кровь была не только на лице и на руках. Она была повсюду. Казалось, в комнате поработала целая артель мясников. Но он знал, что не мог потерять ее слишком много. Вряд ли больше ста миллилитров, а еще вероятнее, не больше рюмки. Восстановится. Нужно только есть побольше белка.
Он прополоскал рот теплой водой, умылся, попытался оттереть свитер, но бурое пятно въелось глубоко. Да и черт с ним. Вот уж чего он не собирался делать, так это стирать. Греть воду, полоскать — зачем эта морока, если в шкафу наверняка найдется другая одежда? А не в этой квартире, так в соседней.
Данилов языком ощупал то место на десне, где еще недавно находился источник его страданий, и поздравил себя. Зуб был вырван чисто. Его корень не остался в десне, как он того боялся. Видно, не совсем он пропащий, что-то еще может... Например, работать стоматологом.
«Надо было тебе поступать в медицинский. Какой врач пропадает…» — думал он, уносясь куда-то вдаль.