— Где это произошло — в Москве или в Тарасове? — уточнила я.
— В пути оттуда сюда. Михаил выпал из вагона, ушел покурить в тамбур, тогда еще не было запрещено курить в поездах, и не вернулся в свое купе. Его нашли под утро на железнодорожной насыпи. То ли сам из поезда выпал, то ли ему помогли это сделать, милиция так и не смогла выяснить, как все было на самом деле.
— Еще есть жертвы?
— Несколько лет все было тихо, но вчера мне позвонила Татьяна, жена, то есть теперь вдова, Леши Кострицына и сказала, что ее муж попал в аварию, причем произошло это именно тридцатого августа. Остались мы вдвоем — я и Семен Серафимович, онколог, к которому я сегодня заходила, чтобы предупредить — на нас открыта охота.
— С вами была еще Катя, — напомнила я.
— Была, — кивнула Лизавета, — только с ней связь давно потеряна. До меня доходили слухи, что она еще в девяностых вышла замуж за американца и укатила с ним в Штаты. Так что Катьке ничто не угрожает. Этот щенок ее в Америке не найдет. А мы остались здесь, я и Сема. Он тогда вообще первый раз с нами под землю полез, и все ради Катьки. Она его вскоре после того случая бросила. Как он страдал! Слезами заливался! Вообще-то Серафимович совсем не из нашей тусовки был, эдакий пай-мальчик из приличной семьи. Может, и хорошо, что Катька его тогда бросила, он в люди выбился, врачом стал. Мне про него в свое время Кострицын рассказал, его жена у Семена наблюдалась. Короче, Женя, ты прости меня за то, что я тебе до этого наговорила, просто я думала, что ты такая же, как те охранники, которых Митя до тебя нанимал, с одной лишь разницей — они были мужики, а ты — баба. Все они были скучными и тупыми либо пьющими и продажными. Ты не похожа на них, ты не глупая, хотя иногда жуткая зануда, не корыстная и вроде бы непьющая. Словом, на тебя можно положиться.
— Спасибо за доверие.
— Знаешь, в мои ближайшие планы совсем не входит умирать, да еще и от руки этого недоноска, возомнившего себя народным мстителем. С этой самой минуты я больше не буду препятствовать тому, чтобы ты меня охраняла. Мало того, когда Митя с Сонечкой и Аленой вернутся, я попрошу сына, чтобы он оставил тебя, придумаю, чем это мотивировать. Настоящую причину, побудившую меня держать телохранителя на постоянной основе, ему знать не обязательно. Пусть Митя думает, что это просто мой каприз. И еще, в свою очередь, я обещаю больше не называть тебя Женьком, раз тебе это так не нравится. Так что, Евгения, ты согласна стать моим личным телохранителем насовсем?
— Нет, — спокойно ответила я.
— Как это «нет»? — опешила Лизавета. — Я ведь даже прощения у тебя попросила. Если тебе этого мало, то я готова сделать это еще раз прилюдно, перед всей нашей челядью.