В парилке уже сидел Василий Лукич, в одной суконной шапке, надвинутой на самые брови. Кроме головного убора на нём не было даже креста. Сначала это казалось Хесусу удивительным – ведь нательный крест даётся человеку на всю жизнь, и не снимается даже после смерти. Но после первого же ожога, когда с груди долго не сходила характерная крестообразная краснота, он понял, что каноны, даже церковные, не должны идти вразрез с жизненной практичностью. Так что перед входом в парилку юноша стянул через голову кожаный шнурок с костяным крестиком, напялил на затылок мавританскую войлочную шапку, чтобы не сжечь уши, и с удовольствием уселся на верхний полок.
После занятий можно было и отдохнуть с пол часика. Хесус свалился на низенькую кровать, застеленную разноцветным покрывалом и в блаженстве прикрыл глаза. В голове крутились латинские падежи. Как их там?
– Хвала господу, – пронеслось в сонном мозгу.
Нет, это не отсюда. Это не падеж, а повествование. Они их изучали почти месяц назад. А падежи…
– Хвала господу.
Хесус распахнул глаза. Это не в голове, это за стеной. И ответ звучал голосом дона Совиньи. А кто же тогда сказал первое приветствие?
– Исайка, спрячься и замри.
А это уже по-русски. И опять Василий Лукич. Значит, что-то произошло. И сказано было скорее всего ему, Хесусу. Это его имя у русских превратилось в Исая. По-простому – в Исайку. Что же случилось? Мальчик, стараясь не шуметь, ужом проскользнул под покрывало с головой и выставил наружу одно ухо.
– Какая красивая вещица, – донёсся до Хесуса незнакомый голос.
– Это с моей родины.
– Значит, крест не освящён? – голос незнакомца масляный, хоть на хлеб мажь, но что-то в нём есть такое, неправильное.
– А кто вам мешает сделать это самому? По вашему чину это вполне…
– Да-да, конечно, – сейчас в словах гостя слышалось удовлетворение. – Но пришёл я к вам не за этим, дон Совиньи.
– Мне стоит начинать беспокоиться?
– Это уже решать вам. Как видите, в ваш дом я зашёл один, хотя не скрою, остальные братья стоят возле ворот.
– Это меня уже радует. Приятно видеть в доме не просто священника, а такого, с которым можно говорить.
– Зря вы так, Базиль. Братья для того и служат, чтобы говорить с людьми, нести им слово истины. Хочу заметить, ни один не откажется выслушать кого-либо, подсказать ответ на важный вопрос, а то и порекомендовать какие-то спасительные для души действия. И поверьте, чаще всего не зря.
– Тогда я вас внимательно слушаю.
– Нет, Базиль. Это я вас слушаю. Скажите, почему вас никогда не бывает на мессе? У нас в ордене лежит уже две жалобы. Формально мы можем начинать инквизио.