– Я спрошу ещё раз, ты хочешь научиться летать?
– Да!!! – заорал он.
– Не кричи. Говори в микрофон, – пальцем на ложечку.
– Хочу. Очень хочу. Это же настоящее чудо!
Вечером Хесус вновь зашёл в лавку. К счастью, Василий Лукич был уже там. Он с доброй улыбкой глядел в горящие глаза друга.
– Я летал! – не выдержал Совенко.
– Ну, чтобы мальчик с такой фамилией и не полетел, так не бывает, – скаламбурил товарищ.
– Я… Ты не поверишь! Как птица. Выше деревьев. А ещё капитан забирает меня учиться самому управлять дельтапланом.
– Это ещё что, – раздался сзади немного скрипучий голос. – Я эти штуки уже видел. Одна, например, сегодня целый день летала.
Хесус обернулся. Перед ним стоял явный европеец, худой, как жердь, с выбритыми до синевы щеками, в османской феске и красных шароварах.
– Это я летал, – не упустил юноша случая похвастать незнакомцу.
– Да на таком кто хочешь полетит, – отмахнулся бритый. – Вот я однажды летал, так это да. Никто из вас не повторит такое.
– Ну-ка, Карл, расскажи, – из-за стола вывинтился на этот раз настоящий осман и дружески похлопал бритого по плечу.
– Да что рассказывать? – отмахнулся тот. – Всё равно, не поверите. Вы же такого не видели, а значит, быть этого не может.
Через минуту уже все окружающие уговаривали бритого Карла рассказать свою историю. Он солидно кивнул, зачем-то потёр ладонями щёки, и начал:
– Довелось мне как-то служить у Мехмеда Фатиха. И надо же было так попасть, что именно тогда он начал свой поход на Валахию. Окружили нас у Тырговиште войска злобного воеводы Влада Цепеша. Кстати, про него говорили, что он пьёт человеческую кровь, но тут я сам не видел, поэтому врать не хочу. Но злой был, что твой греческий цербер, это да. Так вот. Сидим мы в шатре, вроде, как военный совет ведём. А сколько вокруг противника, а главное, сколько у него пушек, никто не знает. И разведку ведь не запустить. Злобные балканцы её тут же вырезают.
Карл оглядел собравшихся вокруг, сделал глоток из первой попавшейся чашки, и продолжил.
– Султан уже в уныние впадать начал. Ну, а он, когда в унынии, то головы вокруг так и сыплются. Все визири и прочие эфенди трясутся. Ну и вышел я вперёд, делать-то нечего. Заряжай, говорю, султан, самую большую пушку. А тот не понимает ничего, слюной на меня брызжет, кричит, что он меня сейчас на куски порубит. А я ему, мол, и чем это поможет? Так что заряжай. Подняли мы дуло почти в небо, камни под лафет подкладывали. Зарядили они в ствол огромный булыжник, а я сел на пушку верхом, уши заткнул, и кричу «Огонь!».
– И что? – не выдержал кто-то из слушателей.