Потом началась война, и тут уже Иван Антонович перестал возражать против излишней концентрации власти в руках одного правителя – сам готовый ради победы и спасения страны пожертвовать всем, он отлично понимал необходимость твердой власти – пусть даже в руках не самого, с его точки зрения, верного коммуниста. А вот после войны… Тогда, к удивлению Ефремова Сталин резко сменил политику – был взят курс на одобрение конструктивной критики, возвращались из лагерей и реабилитировались невинно осужденные, даже тех самых славословий, как будто, стало поменьше. Что же произошло с Генеральным Секретарем Партии? Урок войны его изменил, что он решил вернуться на истинно коммунистический путь? Но все же настороженность в отношении к Сталину у него оставалась – до момента приглашения на ту самую судьбоносную встречу.
Тогда Ефремов узнал не только о прибытии потомков из будущего. Ему стало ясным и многое о неизвестной рядовым гражданам политической подоплеке событий тридцатых годов, о тайной борьбе внутри Партии, отражением которой, к несчастью, стали и массовые аресты среди народа, о стремлении Сталина сохранить и спасти Советское государство. А еще, ему впервые довелось лично беседовать с Вождем, причем в «полуофициальной» обстановке.
– Не было выхода другого, а вы и решили – «контрреволюция», – мрачно произнес тогда Иосиф Виссарионыч. Он, конечно, знал о мнении Ефремова насчет себя – еще бы не знать, прочитав всю биографию писателя. – А славословия… Думаете, я сам их люблю?.. Впрочем, не скрою, и я лично в другой, истории после войны наделал ошибок. Теперь это не повторится. Вот лучше подумайте, что произошло в те шестидесятые годы. Под слова о возвращении к настоящему коммунизму насадили среди граждан мещанство и потребительство!
И это было правдой, как выяснил Ефремов, почитав кое-что из «попаданческих» книг и документов, в том числе и свою собственную биографию – большое беспокойство о будущем сквозило в его же словах, написанных и сказанных под конец жизни, куда большее, чем то, что он чувствовал даже в тридцатые годы. Что-то произошло со всем советским обществом, что стремление к коммунизму переродилось в обывательскую жажду повышению материального благополучия, которое можно повышать бесконечно и так никогда и не удовлетвориться достигнутым. Ведь разве можно удовлетворить бесконечно растущие материальные потребности, как наивно обещал этот Хрущев?!
А товарищ Сталин (да, как теперь стало ясно, именно товарищ!) – искренне хотел и пытался открыть советскому народу путь именно к настоящему коммунизму. И ведь реально было, «принял страну с сохой, оставил с атомной бомбой» – а теперь похоже, выйдет, еще и с космическими ракетами. И был абсолютно прав, говоря, что «мы должны успеть пробежать двухсотлетний путь за двадцать лет», иначе нас раздавят. Что было бы, если СССР в 1941 году не успел бы далеко уйти от того, чем был в конце двадцатых – до пятилеток, индустриализации, колхозов? Да, были перегибы – но надо было рвать вперед, не считаясь ни с чем, и не имея послезнания. Характерно что сейчас, после войны и Победы, народ в массе думает так же – «значит, Вождь уже тогда знал, и правильно гайки закручивал, зато когда Гитлер напал, мы были готовы».