– Я-то все думал, – Максим сверкнул глазами на притихших приятелей, – кто это в нашем корпусе все время свет включает? А это вы, неуловимые братцы-кролики.
– Чего это мы? – состроил недовольную рожицу Глебов. – Чуть что – сразу мы. Я только сейчас в коридор вышел.
В душевой запели, потом там что-то упало, полилась вода.
Максим прыгнул к туалету, дернул дверь.
В кабинке душевой на полу лежал небольшой магнитофон и оглушительно орал, сверху на него лилась вода. От этого вместо музыки слышались треск и писки. Неожиданно орущий аппарат чихнул и замолк.
Максим медленно завернул кран.
– Так, идите спать. Завтра поговорим.
Ребята пожали плечами и послушно пошли к своей палате.
Но утром Максим с ними не поговорил.
Весь четвертый корпус разбудили не пронзительные позывные горна, а бешеный стук в дверь.
На пороге стоял вожатый первого отряда со смешным именем Платон. Был он хмурым и взъерошенным.
– Твои архаровцы статую обратно приволокли? – сердито спросил он стоящего в холле в окружении высыпавших из палат ребят Максима. – Если они такие сильные, то пускай и несут ее обратно.
– Какую статую? Ты о чем? – сонный Максим ничего не понимал.
– Барабанщица опять в клубе стоит!
– Ну, и кто это сделал?
Максим расхаживал перед выстроившимся отрядом. Выражение лица у него было не предвещающее ничего хорошего.
Отряд насупленно молчал.
– Щукин, Глебов, вы ничего не хотите сказать?
Васька исподлобья бросил взгляд на вожатого и ухмыльнулся.
«Конечно, сейчас на нас все это и повесят», – мрачно подумал он.
– Что ж, если никто не признается, то уносить ее обратно будете все вместе. Пошли в клуб.
Барабанщица стояла там же, что и во время концерта, в глубине сцены, на шее у нее болтался порванный галстук. Палочек и части лица не было.
Глебов протер глаза и толкнул Щукина. Тот кивнул.
– Это была не она, – прошептал Серега. – У той, ночной, пилотки не было.
Василий вгляделся в статую. Голова у него закружилась, ему показалось, что сейчас на сцене стоит не одна барабанщица, а две, причем вторая почти совсем развалилась.
Он нервно сглотнул. Видение пропало.
– Ну что, – подталкивал сзади ребят Максим. – Взяли, понесли. Хватит стоять! Работаем! Нам еще на завтрак идти.
– Чего сразу мы? – запоздало поинтересовалась Гусева, удобнее усаживаясь на грязной сцене. – Может, это первый отряд притащил.
– Кто притащил, я знаю, – загадочно произнес Максим, глядя в потолок. – Но он ведь не сознается. Так что несем все вместе.
– Ничего себе! – Андрюха Васильев постучал по постаменту. – Тут человек десять должны были тащить, а ты говоришь, что один не сознается.