– Зачем в город? – не поняла Лена.
Этого только не хватало. Единственные люди, способные что-то сделать, и тех отсылают подальше. Так вот что придумала барабанщица!
– Пойдем. – Максим потянулся. – Поздно, а ты, говорят, темноты боишься. Может, и тебя домой отвезти? Не хочешь? Я послезавтра поеду…
Вожатый взял девочку за руку. От этого крепкого пожатия у Лены закружилась голова.
«Они нас отправят по домам и будут здесь делать что хотят. Но как? Не верю, чтобы барабанщица успела за несколько дней всех вожатых перетянуть на свою сторону!»
С крыльца они шагнули в темноту. В беседке у корпуса кто-то был. Свет из окна третьего этажа бросал на беседку отблеск. И в этом отблеске была заметна человеческая фигура, неподвижно сидящая на лавке.
Лена помотала головой.
Нет, это была не барабанщица. Точно не она.
Свет погас. Над аллеями одна за одной вспыхнули лампочки фонарей. А потом в обратном порядке все они погасли.
– Замыкание, – пробурчал Максим, прибавляя шагу. – Идем скорее, пока луна не скрылась, а то совсем темно будет, споткнешься.
Луна действительно была. Большая, почти круглая, холодная, ясная.
Лена опять посмотрела на беседку.
– Там сидит кто-то, – сказала она, еле поспевая за Максимом.
– Идем, идем.
Максим не оглянулся.
Фигура в беседке шевельнулась, пару раз взмахнула руками, выходя из-под крыши. В матовом блеске луны стало видно, что это Платон.
Штора на третьем этаже колыхнулась.
– Ну что, стоит? – Щукин уперся в плечо Глебову, чтобы лучше было видно темный двор.
– Стоит, – прошипел Васька, отходя от окна и опуская штору. – На нас смотрит, – объяснил он свои передвижения.
Серега от этого маневра получил удар в челюсть, клацнул зубами, прикусив язык, и тихо заскулил. Сегодня он прощал Ваське все, потому что сам уже сто раз оказался не прав.
Первая его ошибка была в том, что он позволил Платону утром заманить их в изолятор.
Они не заметили, куда убежала Ленка. От речки с ними шла, Щукину на ухо ныла, что она не виновата, а когда все начали подниматься по ступенькам административного корпуса, ее почему-то рядом не оказалось.
– Сбежала ваша подружка, – довольно заметил Платон.
– А она здесь и ни при чем, – буркнул Васька, хотя в душе ему было очень обидно, что Ленка их бросила. Надо же, как получилось. Сначала о справедливости говорила, а потом ее и след простыл. Или что-то произошло?
– Пойдем, – Платон открыл дверь, приглашая друзей войти в каменную прохладу корпуса.
Глебов замялся. Платон стоял в нескольких шагах впереди, и у них был шанс от него сбежать. Через несколько часов все страсти улягутся, взрослые во всем сами разберутся, тогда можно будет с ними говорить. А вот так сразу… Под горячую руку могут и из лагеря турнуть.