Даже воинская честь не отдается в Академии, а рабочий день (вообще, с ума сойти!) начинается в полдесятого. Рай, да и только. Я втайне чувствовал себя бездельником, не имеющим право на такую роскошь. Но что уж поделаешь: приходится купаться в роскоши.
Итак, сампо и только два офицера-тихоокеанца, два каплея в классном помещении. Играем в нарды или, по-морскому — в кошу. Я в прежней жизни — командир боевой части, он — флажок бригады противолодочных кораблей. Т. е., по-научному, — флагманский связист 202 бригады противолодочных кораблей, что базировалась в бухте Стрелок.
По службе — сосед, когда мы из Владика приходили в Стрелок.
Стрелок — это просто бухта с пирсами и боевыми кораблями, окруженная сопками и приморской тайгой.
Его бригада стояла между Свинячьим и Новым пирсами. А флагманским пароходом у них был вечно привязанный к пирсу модернизированный бывший большой ракетный корабль 57 проекта «Неудержимый». Его в простонародье почему-то звали «Самарканд».
Да, вчера — залив Петра Великого, бухта Стрелок, бетонный пирс, тайга кругом. Сегодня — красивое здание на берегу Малой Невки, метро, библиотека, спортзал, магазины, полные продуктов, размеренная жизнь и культурная программа.
От такого фонтана излишеств в этот вечер учиться не хотелось, и мы убивали время, кидая кости.
Разговор зашел о том, кто и как пришвартовался в Академии. Сошлись на мнении, что жизнь моряка в советском ВМФ — игра случайностей и ирония судьбы.
Мой товарищ, назовём его, Валера, лет через пять после училища, вел жалкую и ничтожную жизнь опального старшего лейтенанта — командира БЧ-4 «Самарканда». Старпом, командир и бригадир драли его каждый день и по восходящей и по нисходящей. Валера мужественно терпел. Но условия существования ввиду отсутствия перспектив становились все мрачнее.
Он начал помалу зашибать, замазывать, принимать на грудь, вздрагивать.
А поскольку сход у него был в лучшем случае раз в квартал, когда отсутствовало начальство или, когда, одурев от лейтенантской крови, оно проявляло невиданное милосердие, то в период несхода и ввиду отсутствия альтернативы вздрагивал Валера исключительно казенным шилом. А это — продукт крайне опасный: вечером принял на грудь полстакана, а утром водички выпил — и опять — хорош. В том смысле, что целый день свободен. Я, например, знавал людей, спившихся от шила в считанные месяцы.
А начальство:
— Мы Вас на парткомиссию!
— Мы Вас с говном съедим! — Старший лей-те-нант, Вы никогда не сойдете на берег! — Ты никогда не получишь каплея!
— Мы тебя на Русский остров отправим. Ты позоришь корабль! И все в таком ключе.