спал.
У меня перехватило дыхание. За все годы, что мы вместе, в разговоре впервые всплыла она.
— Хочешь сказать, было бы лучше, если бы я тебе изменял?
— Я не сказала «лучше»! — Жанна повысила голос, но все еще избегала на меня смотреть. Глаза ее изучали серую, с пятнами ржавчины дверь. — Просто это я бы поняла. А того, что сейчас, не понимаю.
Это «не понимаю» прозвучало как у ребенка — с обидой, с отчаянием. Мне захотелось ее обнять и утешить, но момент неподходящий.
— Такое чувство, как будто бы она тебя погулять отпустила, а ты теперь дрожишь от страха: вдруг домой позовет.
Прежде чем разум успел вмешаться, сработал древнейший инстинкт: «нападают — защищайся»:
— А с кем ты сегодня переписывалась?
Я прикусил язык. Поздно. Жанна вздрогнула.
— Ни с к… — оборвала себя на полуслове. Лихорадочный румянец сменился бледностью. Но все-таки Жанна подняла на меня взгляд: — С Петей. Антоновым. Помнишь такого?
Как будто табуретку из-под ног выбили. Одного мига хватило, чтобы минувшие годы растаяли, как дым. Я вновь стал забитым школьником, вновь смотрел, как Жанна уходит из школы с Петей, старостой класса. Мне даже показалось, что рядом со мной стоит Брик, я услышал его скрипучий голос: «Мерзкий тип, да?»
Я вдавил три кнопки кодового замка, словно поставил в конце разговора многоточие.
На второй этаж мы поднялись с такой скоростью, словно несли на плечах гроб. Не надо было возвращаться в Назарово, не надо было даже думать об этом. Там, в Красноярске, кроме нас не существовало никого. Мы были одни посреди огромного города, кишащего людьми, но не были одиноки. А здесь, в этом крохотном городишке, в нашу жизнь влезло столько людей, что мы, кажется, круглые сутки проводили под прицелом чужих внимательных глаз.
Возле обитой грязно-красным дерматином двери постояли, переглядываясь.
— Хочешь уехать? — тихо спросил я.
Жанна покачала головой — «нет». Но сказала:
— Очень хочу. Только смысла нет. Ты можешь уехать из Назарово, но Назарово придет за тобой в самый неожиданный момент, вцепится своими щупальцами и высосет всю душу.
Помолчав, она добавила:
— Этому блядскому городишке нужна кровь. Иначе он высохнет и подохнет, как старый вампир.
Я чуть ли не впервые услышал, как Жанна ругается матом, и не нашелся с ответом. Она и не ждала — постучала в дверь. Приближающиеся шаги, поскрипывание половиц…
Я чувствую эти щупальца, о которых говорит Жанна. Когда-то давно я сумел перерубить их, все до единого, и вырваться на свободу, унося с собой лишь одну фразу, сказанную Маленьким Принцем: «Ты можешь идти один». И я шел, не прося никого о помощи. Все было прекрасно до тех пор, пока я не решил, что стал достаточно сильным, чтобы, наоборот, помочь тем, кто не может один. И вот — меня сжали щупальца, а перерубить их второй раз — рука не поднимается. Ведь кровь потечет из людей, которые ни в чем не виноваты.