Конечно, в первую очередь рассуждаем о политике. Мои высказывания принимаются как предсказания оракула. Часто затрагивается еврейский вопрос. Мой взгляд, в общем, сводится к тому, что еврейский вопрос в государственном масштабе возникает не из этнографических причин, а чисто по политическим соображениям.
Это удовлетворяет моих слушателей. Меня в этой семье всегда встречают с нескрываемой радостью, получается впечатление, что эта семья ищет у меня моральной поддержки, видит во мне спасение от мрачных мыслей. Они подолгу рассказывают мне о своих детях, делятся опасениями относительно немецкого нашествия. Мое присутствие вселяет в них бодрость, так без меня они в тревогах прячутся в бетонированный подвал, когда же я прихожу — они вылезают из подвала и даже при бомбежках немцами города не бегут спасаться, а совершенно спокойно остаются в комнатах.
Анна Соломоновна в этих случаях говорит: «В присутствии Александра Гавриловича я не боюсь бомбежки». Я постоянно успокаиваю их шуткой: «Анна Соломоновна! Немцы налетают на Симферополь так редко потому, что не знают, что здесь живут Розенберги и я. Вот если бы они узнали, что мы здесь живем, то уже будьте уверены, они не поскупились бы бросить на город лишнюю тысячу штук бомб. Бойтесь только того, чтобы кто-нибудь не донес немцам, что мы живем в городе Симферополе, тогда нам конец». Анна Соломоновна всегда смеется при этой шутке.
С приближением немцев в Крыму мои друзья высказывают все большую и большую тревогу. Их дочь эвакуировалась, Рувим Израилевич предполагает отвезти жену в район в горную деревню, самому же выжидать событий в городе.
Какой-то их знакомый приехал из занятого немцами Николаева и рассказывал о благожелательном отношении немцев к евреям, ему и нескольким другим евреям немцы дали автомобили и разрешили уехать за линию фронта — на сторону, занятую советскими войсками.
Другие беженцы говорят о притеснениях евреев немцами, о посылке на тяжелые физические работы, об устройстве гетто для евреев. Розенберги как будто вскользь задали мне вопрос, как, по моему мнению, будут русские относиться к евреям при науськивании немцев. Я ответил так: «Раньше, при царизме, евреи в большой массе представляли собою нетрудовой элемент: торговцев, посредников, коммивояжеров, банкиров и т.п. и являлись для трудового народа чуждым элементом. Кроме того, евреи держались обособленно от русских, избегали браков с русскими, не делились бытовыми вещами (например, у еврейской семьи русским нельзя было взять, хотя бы временно, нож, кружку, тарелку), не входили в тесное общение с русскими ни в работе, ни в быту, словом, не имели общих интересов, связывающих людей даже различных рас.