Мне рассказывали, что крестьяне слышали выстрелы при расстрелах, слышали крики евреев, что они видели засыпанные окопы, в которых похоронены евреи. И все-таки я не верил: это были передачи от третьих лиц, но не рассказы самих очевидцев. В таких сомнениях прошло две недели.
26.XII.41 г.
В течение этих двух недель я слышал толки о том, что некоторые евреи не пошли на регистрацию и попрятались, а немцы их вылавливали. Так, я слышал, что инженер Кругликов прятался у своих знакомых до 23.XII, но, возвратившись на квартиру своей сестры, где у него были тайники ~ шкафы или сундуки, был захвачен немцами.
Встретился я в это время с доктором Языджи Татьяной Давидовной (караимка), она рассказала, что у нее во дворе на чердаке прячется еврейка, которую Языджи кормит по ночам, у этой еврейки есть паспорт, который надо только подправить, переделать национальность и имя. Эта женщина думает с кое-каким золотом уехать в район и выдавать себя за русскую.
Я принимал участие в подделке паспорта. Паспорт был готов, женщина перешла жить с чердака на какую-то квартиру, но прожила там недолго и сама явилась в полицию. Нервы ли ее не выдержали, или она надеялась спастись с помощью полиции, — не знаю, но она предала саму себя и, кстати, выдала Языджи как соучастницу. Немцы таскали Языджи в гестапо. ...
Прятавшиеся евреи вылавливались на чердаках, в подвалах, в окопах, в щелях. Значит, находились люди, которые помогали евреям скрываться в своих дворовых тайниках, но находились, очевидно, и специальные ищейки, которые, случайно заметив такого прячущегося, доносили о нем. Под воздействием таких фактов я перестал сомневаться: итак, немцы — истребители чуждых им наций! ...
7.I.42 г.
12 часов ночи. Сильный стук в дверь и безапелляционный приказ: «Немедленно освобождайте квартиру». Нам нечего было расспрашивать, в чем дело, — мы знали, что наши завоеватели не терпят не только возражений, но и расспросов. Насильственная очистка квартир от жильцов в течение одного-двух часов давно практиковалась немцами. Знали мы также и то, что не имеем права брать с собой из квартиры «лишнего» имущества, которое поступало в полное распоряжение немцев.
Сборы были недолги, мы оделись, собрали постели и приготовились уходить. В час ночи нам милостиво разрешили: «Можете оставаться на месте». Немцы заняли только три первых квартиры нашего двора, выкинувши из них в час ночи три семьи с детьми, с больными, со стариками.
Таким же образом были очищены от жильцов Пушкинская улица, часть Кантарной и другие. ...
В конце 1941 года