Операция заняла совсем немного времени: несколько минут спустя Миллс уже вернулся к своему «фольксвагену». «Дипломат» Имре, теперь пустой, он положил на заднее сиденье.
Высоко в горах Хармашхатар, километрах в десяти от Будапешта, на краю укромной лесной полянки Саас остановился.
В двухстах метрах ниже, скрытый поворотом дороги-серпантина, припарковался и «остин» Форстера. Последний включил свой приемник еще там, в Буде, и без помех слышал все, о чем говорили в «Жигулях» Саас и Имре.
— Вы, господин Имре, конечно, твердый орешек, — продолжал Саас начатый по дороге разговор. — Но это не беда. Нам, признаться, не по вкусу людишки, которые боятся каждого куста. Но вам следует знать, что, кроме возможной компрометации молодоженов и заявления Додека, у нас припасено еще кое-что такое, что, несомненно, повлияет на ваше решение.
— Покажите мне заявление Додека, — прервал Имре разглагольствования незнакомца.
— Извольте. Это копия, разумеется. Мой фонарик тоже к вашим услугам, уже темнеет.
Имре в замешательстве похлопал себя по карманам.
— Очки. Я забыл их, кажется, дома.
— Ах, так. Тогда, с вашего позволения, я прочту вам текст вслух, — с оттенком пренебрежения ответил Саас. — Итак, слушайте: «В декабре одна тысяча девятьсот сорок четвертого года Бела Имре служил у немцев в чине лейтенанта войск СС. Он принимал участие в казнях арестованных, совершавшихся специальным подразделением карателей. Я своими глазами видел, как он расстреливал безоружных и беззащитных узников. В ночь на Новый, сорок пятый год, тридцать первого декабря, он также принимал участие в расстрелах. Меня он действительно спас и дал мне возможность скрыться. Но это случилось уже на другой день, первого января. Ему нужен был свидетель, который отрицал бы его злодеяния. Позже, уступив мольбам жены Белы Имре, я дал заведомо ложные показания на заседании народного трибунала в его оправдание. Велик мой грех. Если можете, простите меня. Подпись — Иштван Додек». — Саас аккуратно сложил листок и протянул его директору. — Вы можете взять эту бумагу себе. Но спрячьте хорошенько. Не в ваших интересах, если ее у вас найдут!
Имре наконец взорвался.
— Это же наглая клевета! Ложь от первого до последнего слова!
— Весьма возможно, — невозмутимо ответил Саас. — Но подпись Додека подлинная. В этом я могу вас уверить.
— Его принудили подписать!
— Даже если вы смогли бы это доказать, вам ничто не поможет.
Подозрение, гнездившееся где-то в душе Имре, окончательно превратилось в убежденность. Да, это он.
— Это вы убили Додека! Вы!
— Думайте, что говорите! Додек покончил жизнь самоубийством.