Улицы наполнялись суетой, гомоном голосов и цоканьем лошадиных копыт. Скрипели колёса повозок, шуршали утренние газеты и складки платьев. Постукивали калитки и скрежетали замки, провожая хозяев на работу. Мелодия типичного утра на Девятом Холме. Такая родная, что не хочется выбрасывать её из памяти.
Несмотря на то, что время поджимало, я выскочила из повозки на две остановки раньше, точно около рынка. Решила пройтись пешком, обдумать произошедшее и насладиться прекрасным понедельником. А заодно – привести мысли в порядок и расставить факты по полочкам. Вряд ли я смогу нормально работать, мусоля в голове мысль о слепой девочке в сыром подвале. И о том, что сегодняшняя ночь может снова вбросить меня в чужое тело.
Я и не заметила, как ноги, отклонившись от заданного курса, утащили меня за рыночные ворота. Даже в ранний час в торговых рядах царило оживление. Гомон голосов перемежался стуком топора и шелестом тканей. Ветерок пах маком и ванилью: булочницы усердно месили тесто и растапливали печи, чтобы закинуть туда первую сдобу. Торговцы выкладывали на прилавки спелые яблоки, груши и абрикосы.
– Моё почтение, госпожа Альтеррони, – улыбнулась из толпы женщина с корзиной. Её лицо показалось мне знакомым, но имени вспомнить я так и не сумела. – Разве вы не на приёме сейчас?
– Моё почтение, – ответила на автомате. Стремление пациентов обо всём прознать, не упустив ни детали, всегда раздражало. Ведь, разузнав что-то интересное, непременно переиначат на свой лад. А потом – расскажут другим. – У меня специальное задание.
Кивнув, знакомая незнакомка ретировалась. Пронеслась мимо прилавков с кухонной утварью, махнув синим подолом, и прошмыгнула в проулок, где торговали бумагой и перьевыми ручками. Я лишь проводила женщину взглядом. Рассказывать ей, почему мне захотелось проветрить голову перед работой, у меня не было ни малейшего желания. К тому же, я и сама не находила этому логичной причины. И это пугало и настораживало.
Я обогнула бытовые ряды и вышла во фруктовый павильон, крытый тканевыми навесами. Неизвестно зачем купила пять мытых абрикосов в бумажном кульке. Закинула один в рот. Сочная мякоть рассыпалась на языке, обнажая косточку. Сладкий сок окропил горло. Есть не хотелось совершенно.
Я пронеслась под навесами, едва не заплутав в лабиринте рядов. Оказавшись, наконец, под открытым небом, упёрлась в линию складов. Замшелые стены с изъеденными временем камнями тянулись, как барьер, до самых чёрных ворот. Ноги вынесли меня на захламлённую тропку, извивающуюся вдоль стены. Обогнув склады, я весьма удачно упёрлась в лавку мясника.