Я медленно отступила к двери. Всё, что я хотела, я уже услышала. Продолжать диалог не оставалось ни малейшего желания.
– Благодарю за ценную информацию, – мне не верилось, что всё прошло так гладко.
– Будьте любезны, жрица Альтеррони, – отойдя от ярости, Донат снова поменялся в лице. – Сообщите мне, было ли это связано с говядиной.
– Что было связано? – выскочило из моего рта.
Донат неоднозначно повёл глазами. А я – торопливо прикрыла лицо ладонью. Вот глупая! Теперь оставалось только надеяться, что Донат не придаст случайной реплике значения. И не подумает про несуществующих конкурентов. Получить с его увесистой ноги под зад мне совершенно не хотелось.
– Миазмы, – пояснил Донат, почесав поросшую щетиной щёку. – Вы же собрались искать заражённых.
– Да-да, – опомнилась я, вспоминая легенду, которую пять минут назад придумала сама. – Конечно, сообщу. Да помогут вам Покровители!
– Вам бы они помогли, – с сарказмом прокомментировал Донат.
Я вылетела за дверь и с наслаждением вдохнула воздух, пахнущий лесом. Задрала голову в небо, и верхушки сосен, торчащие из-за каменной ограды, закивали мне. Покровители сами привели меня сюда, чтобы развеять мои сомнения и страхи, и я оправдала их ожидания. Теперь нужно брать ноги в руки и бежать в амбулаторию: приём вот уже минут десять, как идёт. И хорошо, если Шири сообразил начать с перевязок и промывания ран.
Избавившись от наваждения, что вытолкнуло меня из повозки на две остановки раньше, я подобрала юбку и помчалась к рыночным воротам. Обернувшись напоследок, я заметила, что Донат, как ни в чём не бывало, выкладывает говядину на прилавок.
В первый день недели амбулатория оживала. Просыпалась от спячки, как медведь, и начинала негодовать вместе с работниками. Окна, такие широкие и светлые в конце рабочей недели, по понедельникам превращались в зашторенные заспанные глаза. И даже холл у парадного входа сжимался и становился тесным и душным. Занемогшие занимали кресла, толпились у дверей, обнимались с колоннами, ожидая своей очереди на приём. Пропахшие плесенью коридоры наполнялись гомоном голосов, топотом ног, хлопаньем дверей и сиплым кашлем. Я одинаково сильно ненавидела эту суету и не могла без неё жить. За годы работы она влилась в мою кровь и проросла тело, как сорная трава – землю.
И на этот раз всё было, как обычно. Едва я зашла за парадные двери, передо мной предстал знакомый мир. Распахнул объятия, пропахшие сыростью и чужим дыханием, и вобрал в самое пекло. Маленький кусочек жизни остался неизменным. И это было мне необходимо.