Суровый взгляд с портрета, висящего над каминной полкой, полоснул, выводя из оцепенения. Да так, что дыхание на миг остановилось. От досады я клацнула зубами. Вот так растяпа! Едва не оставила здесь самую важную часть себя. Сиил. Вот почему Покровители заставили меня вернуться, разрушив планы. Это она вела меня своей рукой.
– И вообще, вы выкидываете мусор на дорожку между участками, – продолжала спор старушка Уразов. Слова доносились до слуха через плотную пелену.
– Это же ваш мусор! – Йозеф подарил госпоже дежурный взгляд. Но я-то видела, что он то и дело косится на меня, по большому счёту игнорируя предмет спора.
– Я же так не делаю, – прокрякала Уразов. – Значит, не мой!
– Кое у кого короткая память!
– Кое-кого мать не научила старших почитать!
Не разуваясь, я приблизилась к каминной полке. Встала на носочки, сжала края рамы обеими руками и приподняла портрет, снимая с гвоздя. Произведение искусства, потеряв опору, обрушилось на меня всей массой. До чего же тяжела эта глиняная рама с выпуклым орнаментом!
Осторожно я поставила картину у ног. Рама едва доставала до бёдер, но по весу могла равняться с очень крупным камнем. Стена над камином стала грустной и сиротливой. О том, что здесь висела картина, теперь напоминал лишь тёмный, не успевший выгореть прямоугольник.
Я с облегчением выдохнула. Осталось придумать, как дотащить ценный груз до повозки, не повредив.
– Вам помочь найти дверь, – негодовал Йозеф за моей спиной, – или сами справитесь?!
Дорогу осилит идущий! Прижав портрет к себе, я поковыляла к выходу. Мурашки пробежали по коже, когда спор за спиной неожиданно оборвался.
– Сирилла! – выкрикнул Йозеф мне в спину. В его голосе уже не слышалась ярость: лишь отчаяние. Пронзительное и искреннее, как у ребёнка, теряющего мать. – Стой!
В носу засвербило. Слёзы скопились в уголках глаз. Когда первые капли повисли на ресницах, ослепив переливами солнца, сомнения снова защекотали грудь. Йозеф больше не будет меня избивать. На сегодня вся его энергия растрачена, а завтра всё станет, как и прежде. Почему бы не переночевать на привычном месте, в комфорте, в тёплой комнате, окна которой встречают цветные закаты?
Почему бы не оставить всё, как есть? Хотя бы, до первого звоночка?
Я застыла в дверях, прижимая картину к себе. Мир за порогом казался враждебным и чужим. Зря я затеяла побег! Ведь ничего ужасного не произошло. Сотни мужей демонстрируют силу, пытаясь оспорить горькую участь, определённую Устоями и Положениями. Сотни жён терпят и мирятся. Покровители просто шлют мне испытания, с которыми я должна справиться. Научусь прощать – стану мудрее.