Хороший укол. Мама принесла. Я долго пыталась вколоть в вену шприц, половину укола не туда отправила. Руки тряслись. От укола боль почти совсем уходит, но очень хочется спать. Но если я засну сейчас, то, когда проснусь, опять буду мучиться от боли, так что я лучше полежу, буду писать в дневник. Кто-нибудь потом почитает. Мама или Женя.
Сиропы от кашля ни черта не помогают. Я уже почти не могу говорить из-за опухшего горла. Постоянно потею, а ещё этот голод. Хочется откусить собственный язык и съесть. Но когда что-то ешь, становится ещё хуже.
Неужели всё из-за каких маленьких уродцев, которые проникли в мой мозг? Как просто.
Постоянно звонят. Говорят, что я должна терпеть. Три человека из ста выживают. Я тоже могу выжить.
Мама принесёт ещё уколы. У Алёны Дмитриевны их много.
Они не знают, как это ужасно.
Сейчас были судороги. Не больно, потому что я недавно укололась. Рука смешно дергалась сама по себе, и мышцы вставали пучком под кожей. Я смотрела-смотрела, потом заплакала. Я хотела
3 из 100 — слишком мало. Лучше сразу умереть
должна жить
Кажется, сделала слишком много уколов. Шприцов осталось всего два. А ведь совсем недавно их было пять. Я просто забываю, что уже делала себе укол, колю снова и снова. Зато вообще ничего не болит, но кружится голова и немного мутит.
Дорогой Дневник, я
Не знаю, какой день. Я сейчас видела человека в комнате. Он жалел меня, гладил мои волосы. Хороший человек. Потом он ушёл, я позвонила маме и рассказала о нём. Она сказала, что это галлюцинации из-за болезни и наркотиков. Но он же был, он такой добрый. Я как будто его давно знаю. Надеюсь, он вернётся.
Последний шприц. А мама придёт только завтра.
Просто сдохнуть.
Нельзя кричать. Люди услышат, вызовут надзор. Меня сожгут
Если бить ногами по кровати, то боль в коленях и щиколотках слабее.
О чёрт, я же не смогу спуститься и взять пакет с уколами. Надо. Без уколов я не выдержу. Надеюсь, никого в подъезде не встречу.
Он приходил снова, только на этот раз не гладил меня. Ходил по комнате, а я лежала и улыбалась ему. Потом он спросил, люблю ли я его. Я сказала, что да. Хотела спросить в ответ, любит ли он меня, но он исчез.
Смотрелась в зеркало. Не узнала себя. Скелет какой-то.
Сколько дней прошло?
Я ещё живая.
Живая.
Живая.
Вот и я. Я жива. Не совсем здорова, но жива. Кашля больше нет, хотя горло всё равно болит жутко — за эти дни разодрала там всё, что можно. Судороги и боли в руках-ногах прекратились. Голод иногда проявляется вспышками, когда хочется есть всё, что подвернётся. Зато меня не рвёт сразу после приёма пищи. Сыпь осталась на груди, спине и животе. Говорят, после ГЧ она уже никогда не сходит.