Вот уже две недели, как Бинь вернулась в Намдинь. И не было дня, чтобы она не тосковала о прошлом. Любовь к Наму из Сайгона все еще владела ее душой. Прохладные и ласковые дни осени напоминали ей о том времени, когда они с Намом были счастливы. Как он, должно быть, одинок сейчас!..
Бинь сидела на краю дамбы, насыпанной по берегу реки, такой прозрачной и быстрой, вовсе не похожей на ту, мутную и вроде бы неподвижную, что протекает через Хайфон от железнодорожного моста до пристани Шести складов. Где-то там, вдали, на другой стороне реки, виднелись соломенные крыши маленьких хижин, казавшиеся отсюда серыми пятнами среди ярко-зеленых бамбуковых зарослей; они вызывали в ее памяти образы далекого прошлого, когда она жила еще в родной деревушке. Перед глазами проплывали лица отца и матери, довольных и веселых, худого изможденного Куна, ее несчастного покинутого малыша и его приемной матери. Кто знает: жив ли он еще?
Вдруг в ее сознании резко, как удар колокола, прозвучали слова: «Итак, ты никогда не возвратишься домой, никогда не вернешься к Наму?..» Бинь задумалась, потом стиснула зубы и покачала головой: «Нет! Ни за что!»
Она зарабатывала на жизнь, перетаскивая тяжести в двух больших, привешенных к коромыслу корзинах. И труд этот доставлял ей радость.
Налетевший ветер взволновал речную гладь и принес откуда-то из садов аромат цветущих лилий. Запах лилий нарушил спокойствие Бинь, и она вспомнила вчерашний вечер…
Бинь стояла на коленях у кирпичного подножья алтаря, вделанного в нишу массивной стены. Алтарь был озарен неясным светом голубоватой лампы и последними лучами заходящего солнца, пробивавшимися сквозь фиолетовые стекла церковных окон. Бинь шептала слова покаянной молитвы, которую старый священник велел ей прочесть как можно проникновеннее, постигая всем сердцем ее скрытую суть. Потом Бинь начала читать молитву, обращенную к царице небесной. Деву Марию Бинь почитала более других, и все славословия молитвы казались Бинь недостаточными для ее восхваления: «Матерь пресвятая, ниспошли нам радость… Здесь, в юдоли скорби и слез, взываем мы к тебе ежечасно… О царица небесная, узри мучения наши и сжалься над нами… О ты, кроткая, милосердная… пресвятая дева Мария…»
Бинь взволновали не только слова молитвы, ее растрогали поучения старого священника, многословные и такие мудрые. Она заплакала и искренне обещала: