Группа невольно остановилась неподалеку от коленопреклоненного – слишком уж потрясающей и величественной оказалась открывшаяся перед ними картина, от которой невозможно было отвести взгляд. Лишь менее впечатлительный Богдан сделал несколько шагов вперед, положил ладонь на плечо человека, неподвижного, словно памятник…
И едва не отдернул руку.
Тело человека было холодным, словно Богдан прикоснулся к ледяной статуе. И таким же твердым. Этот странный холод обжег ладонь даже через кожаную куртку, в которую был одет человек. Его словно заморозили живьем и зачем-то оставили на дороге.
«Аномалия, – мелькнуло в голове Богдана. – Заморозила несчастного насмерть».
И тут коленопреклоненный пошевелился.
Богдан решил, что ему это показалось – ну не может шевелиться холодная статуя, твердая, словно камень. Тогда он сделал два шага вперед, заглянул коленопреклоненному в глаза – и невольно отшатнулся.
Потому что у него не было глаз.
Вместо них в глазницах зияло черно-багровое месиво, а на щеках слепца запеклись потеки, похожие на засохшие кровавые слезы.
Внезапно он разлепил спекшиеся, растрескавшиеся губы, и из его горла вырвался протяжный хрип, мало похожий на человеческий голос:
– Простите… меня…
Подошедшие члены группы с ужасом смотрели на человека, у которого в запекшейся крови было не только лицо, но и руки. Особенно – большие пальцы, к которым прилипли еще сырые ошметки плоти.
– Кошмар какой, – проговорил Перен. – Он… он же сам себе глаза выдавил.
– Я знаю его, – тихо сказал Богдан. – Это Палач, главарь бандитской группировки, которая хозяйничала в Ораном. Его брат пытался убить меня, но вместо этого я убил его. Думаю, Палач пришел в Зону, чтобы найти меня и отомстить.
– Как-то не очень у него это получилось, – нервно хмыкнул Заммер. – А глаза-то он зачем себе выковырял?
– Ты чем слушал? – хмуро произнес Перен. – Богдан же говорил. Сейчас этот бандит, небось, видит тех, кого убил за свою жизнь. Глаза себе выдавил, а всё равно видит. И прощения у них просит.
– Жуткая штука эта «Дуга», – поморщился Заммер. – Пошли уже отсюда. А этого Палача лучше пристрелить, чтоб не мучился.
Богдан покачал головой.
– Поздно. Он уже не человек.
– Да хорош мне лапшу на уши вешать, – скривился Заммер, доставая пистолет. – Хоть он и бандит, а всё равно не по-людски его вот так оставлять.
Грохнул выстрел – и тут же сапёр выронил оружие. Прилетевший рикошет рванул рукав его камуфляжа, выдрав из него лоскут материи и оторвав от руки кусок кожи.
– Твою ж душу… – выдохнул Заммер, зажимая свободной рукой рану.