— Это утопия, — в такт мне кивает Котлинский. — Всех не загонишь. На профилактику и на конвейер. Уже молчу про тарификацию… Какая вторая вводная?
— Ну давайте, как вы говорите, делать регулярный осмотр по всем младенцам, родившимся именно у нас в КЛИНИКЕ, по итогам всех без исключения патронажей? Что происходит с ребёнком после того, как женщина его у нас родит?
— Ставится на учёт в государственную поликлинику по месту жительства матери. Теоретически, государственный педиатр очень плотно наблюдает.
— А на практике?
— А на практике, очень многие из тех, что патронируются у нас, имеют деньги на платную медицинскую страховку. И тут же страхуются, вместе с ребёнком. В первый год, рожающие в частных клиниках на страховке точно не экономят. — Размышляет вслух Котлинский. — Что-то вертится в голове, не пойму что.
— А что если нам, по итогам родов, выдавать нашим роженицам мед страховку именно на этот вид болячек? — начинаю думать вслух вслед за Котлинским. — Вы говорите, бич города именно лёгкие, бронхи, ухо-горло-нос. Особенно в младенчестве. Вы говорите, ближайшую пятилетку так и будет, тут я полностью слушаю вас: вам виднее. Наша с вами себестоимость этой санации — ноль. Только время, но как раз утром я могу выделять время вот так по пути в лицей. Сколько примерно таких случаев, как Маринина дочь, в месяц вы прогнозируете?
— Прогнозировать надо ровно столько, сколько патронажей, — задумчиво говорит Котлинский. — Ну давай возьмём в шестимесячном приближении. Грубо, у нас рождается тридцать — сорок тысяч детей в год. Но это по области и по городу вместе, область отнимаем. Получаем около девяти тысяч. Из них, в годовой перспективе мы рассчитывали на долю в двадцать пять процентов.
— Грубо, две тысячи детей? В год?
— Грубо, да. — Кивает Котлинский. — Но это не сразу. У меня пока и отделение столько не потянет. Это я понимаю, на какие цифры рынок нас выведет, но расширяться и достраиваться будем только тогда, когда за полугодие хотя б шестьсот патронажей проведём. Тут уже чисто бизнес логика.
— Даже если по максимуму. Две тысячи детей в год, это грубо шесть человек в день. Ну пусть семь. Если говорим только о предлагаемой нами страховке, «ухо-горло-нос» в первый год, это семь минут моей работы. Утром. — Красноречиво смотрю на Котлинского. — Ладно, должен быть запас. Берём пятнадцать минут.
— Ни о чём, — задумчиво постукивает карандашом о крышку стола Котлинский. — Я об усилиях. Нам это действительно ничего не стоит. А развернуть ситуацию можем радикально. Эти вещи, они тоже быстро распространяются. Особенно если осенью, зимой, весной пойдут круги по воде, что «наши» не болеют, либо моментально выздоравливают…