Кастилос, не слушая, двинулся вниз. За спиной его покачивался громадный меч императора Киверри, отца графа Ливирро. Плащ вился на ветру, как и темные волосы, отросшие до плеч. Ирабиль пошла следом, Роткир не отставал. Только вдруг перешёл на шепот:
— Слушай, рыжая, ты вот чего. Как тьма начнётся, ты сразу пищи. Мол, ой, матюшки, я боюсь, я устала, холодно, жрать охота. Он тебя послушает, зуб даю. А если я пищать начну — наоборот, он мне в зубы даст. Сечёшь разницу? У костра посидим, крысу какую сожрём, если поймаем. Я легенду расскажу — помрёшь со страху. Начало уж придумал.
Ирабиль улыбнулась. Роткир не зря беспокоился. Кастилос, уйдя в глубокую задумчивость, мог и сутки прошагать без отдыха. А Роткир для него был лишь досадной помехой. Ирабиль думала, что Кастилос давно бы взял её на руки, превратился в стаю летучих мышей и долетел до самого Кармаигса, если бы не необходимость после этого пить кровь.
Крови не было, ни одной пробирки. И за всё время пути они не встретили ни одного человека. А пить её кровь — Ирабиль знала наверно — Кастилос больше не станет. Потому что она — красивая кукла, которую жаль испортить. Осколочек. Знамя.
— Ры-ы-ы-ыжая! — протянул Роткир. — Завязывай молчать. Идёт тут, загадочную из себя строит. Щас как ущипну пониже спины — то-то заголосишь.
— Не хочется мне говорить, — ответила Ирабиль, вняв угрозе.
И опять она была благодарна Роткиру. Тот, хотя на словах и соглашался с Кастилосом, на деле не выказывал принцессе никакого пиетета. Может, просто не умел, но Ирабиль казалось, что он понимает: ей не хочется быть куклой. Она хотела быть как все. Ну, может, чуточку лучше, но из того же теста. Сейчас — особенно, когда не осталось в жизни ничего, что раньше делало её исключительной. Ни вечности, ни Левмира, ни даже её золотых с серебром волос — рыжая краска, казалось, пропитала волосы насквозь и навсегда изменила их цвет.
— Да мне тоже не хочется, — развел руками Роткир. — А вот ущипнуть — это пожалуй. Веришь — так рука и тянется. Я уж её оттаскиваю, оттаскиваю, а она, гадина…
Пришлось замедлить шаг, пропустить вперед Роткира, одной рукой удерживающего другую. Он понимающе усмехнулся, но спорить не стал. Так и шёл чуть впереди, треща без умолку, пока не углубились в лес. Тут он резко сменил тему:
— Не люблю я леса. Вот как есть — так бы и повырубил к чертовой матери. И понастроил бы взамест городов побольше. В городах — благодать. Хочешь — воруй, хочешь — кради… Серьезно, мне нужен хороший город, чтобы в нём красть! Где этот ваш хренов Кармаигс? Пошли быстрее!