— Давай, Билли, прыгай! — позвала Шин. Она плыла на спине вдоль борта субмарины.
— Сейчас! — отозвался я. Я пытался встать поустойчивее на краю люка. Но ноги так тряслись, что я вообще с трудом мог стоять.
— Прыгай! — завопила Шин. — Чего ты тянешь?
— Ладно, ладно, — пробормотал я. Набрал в грудь побольше воздуха, вытянул руки над головой…
…и прыгнул.
— А-а-а-а-а!
Я завопил, ударившись о крышку люка. Металлическая кромка чиркнула меня по ноге. Острая боль пронзила левый бок.
Я тяжело плюхнулся животом в воду.
Холод окутал меня. В ноге пульсировала боль.
Отчаянно плескаясь, я поднял голову и схватился за пострадавшую ногу.
— Шин… — позвал я. Набежавшая волна захлестнула меня с головой. Я стряхнул ее и собрался с силами. — Шин, помоги! Я не могу плыть! Кажется, я сломал ногу!
13
Шин быстро подплыла ко мне.
— Что случилось?
— Я… я рассадил ногу о крышку люка, — простонал я, уклонившись от очередной высокой волны. — Это та самая нога, за которую меня в прошлом году цапнула акула. Болит ужасно. Боюсь, я…
— Дай посмотрю, — перебила Шин. Она схватила меня за ногу, да как крутанет!
— Эй! Перестань! — заорал я.
— Нога сгибается в колене, — сообщила Шин. — Значит, не сломана.
— С каких пор ты стала специалистом по ногам? — крикнул я.
Но Шин не слушала меня. Она уже неспешными, мерными саженками плыла к острову.
Мне ничего не оставалось, кроме как плыть за ней.
Не обращая внимания на боль, я погрузился в воду и поплыл своим знаменитым брассом.
— Мужество, — снова прошептал я. Просто в качестве напоминания.
Вода была холоднющая, к тому же нам приходилось преодолевать сопротивление волн. Я неплохой пловец. Но на полпути к острову у меня мучительно заныли руки.
Порезанная нога пульсировала болью. Делая один судорожный вдох за другим, я упорно пробивался сквозь сильное течение.
Не знаю, сколько времени нам потребовалось, чтобы добраться до острова. Может быть, полчаса. Мне показалось, что гораздо больше.
Я свалился на песчаный берег, дрожа, задыхаясь. Грудь, казалось, вот-вот разорвется.
Так я лежал на животе, опустив голову на мягкий песок, и дышал… просто дышал. Когда же я наконец поднял глаза, то увидел, что Шин стоит, прислонившись к изогнутому стволу пальмы в густых зарослях папоротника.
Со стоном я кое-как поднялся на ноги. Напитавшиеся водой футболка и джинсы отягощали тело. Сделав один шаг, я вскрикнул от боли.
— Ой! Моя нога…
Я приподнял ногу, несколько раз согнул в колене. Нога худо-бедно слушалась, но всякий раз, сгибая ее, я испытывал боль. Я проковылял несколько футов по направлению к сестре, постанывая при каждом шаге.