Разве зуб принадлежит Марни?
Разве это Марни купила его у Джонатана Озноба?
На мгновение у меня возникло престранное чувство.
«Я до сих пор брежу!» — подумал я.
Я так растерян потому, что все еще сплю.
Я проснусь и вспомню, как все было на самом деле.
Но я знал, что это не так. Я знал, что не сплю. Не было космической капсулы. Не было гигантской обезьяны в зоопарке.
Я не грезил. Я находился в реальном мире.
Одна беда: мозги у меня вконец спеклись.
20
— Ну как сходил? — поинтересовалась мама.
— Э-э-э… неплохо, — ответил я.
Наверное, надо было сказать правду. Но я хотел подняться к себе в комнату, посидеть в одиночестве и все хорошенько обмозговать. Собраться с мыслями, понимаете.
Мама с папой уже сидели на полу гостиной, разложив на кофейном столике доску для игры в «Эрудит». Никто не играет в «Эрудит» так медленно и печально, как мои родаки. С ними играть — сущее наказание. Они часами роются в карманном словарике в поисках словечек позаковыристее, а потом еще долго спорят о том, как те пишутся.
Причем выигрывает всегда мама. Так что мне от этих игр никакой радости. Зато им нравится.
Я пожелал им спокойной ночи и поспешил к себе. И был уже на середине лестницы, когда мама окликнула:
— Энди, покажи хоть, что ты за кроссовки купил.
Кроссовки?
Ой-ей-ей.
— Э-э-э… я никаких не купил, — признался я.
— Да ты шутишь, — удивилась мама. — Как же так?
— Не нашел подходящих, — сказал я. — Придется, наверное, еще разок съездить.
— Что же ты тогда купил? — спросил папа.
— Э-э-э… да в общем-то… ничего, — протянул я. — Понимаете, меня там так шарахнуло током, что я потерял сознание и видел всякие бредовые сны. А теперь у меня отшибло память. И я переживаю, что у меня мозги спеклись.
— Очень изящно, — сказал папа. — Увидимся утром.
— Спокойной ночи, дорогой, — добавила мама.
Так и знал, что они и слушать не станут!
Я преодолел остаток пути наверх. Родичи продолжали спорить внизу.
— Нет такого слова, «фляг», — заявила мама.
— Конечно есть, — возразил папа. — Сама взгляни.
— А смысл? Такого слова нет. Что вообще за «фляг»? Покажи мне хоть одно предложение с ним.
— Изволь. В походе мы выхлестали десять фляг!
Они дружно расхохотались. Я вошел в комнату и захлопнул дверь. У меня не было настроения слушать плоские папины шуточки.
Ощущение было такое, словно кто-то долго и от души дубасил меня по башке увесистой деревянной колотушкой.
Я решил пораньше завалиться на боковую.
Когда я проснусь утром, головная боль уйдет. А память вернется.
Так я себе сказал.
Я переоделся в пижаму и забрался в постель. Потом натянул одеяло до подбородка и закрыл глаза.