— Въ самомъ дѣлѣ… Сначала были шаги. Затѣмъ вздохи. Откуда ты это знаешь?
— Изъ того же солиднаго источника, изъ какого и ты, дорогая моя. Я тоже слышалъ шаги и вздохи. Только теперь я вижу, что все это гораздо сложнѣе, чѣмъ мнѣ показалось сначала. Твоя спальня находится не только въ другомъ этажѣ, но и въ противоположномъ концѣ замка. Если предположить, что это чья-либо шутка, то какъ мы могли одновременно слышать одно и то же?
— Разрѣшите мнѣ сказать кое-что, Павелъ Андреевичъ, — осторожно проговорилъ Суриковъ, не имѣвшій до сихъ поръ возможности высказаться. — Дѣло въ томъ, что въ этомъ замкѣ раньше…
— Тсс! — Горева испуганно подняла кверху палецъ.
— Чей-то кашель? — спросилъ Вольскій.
— Да… Женскій. Вы слышали? Это невозможно. Я завтра же уѣду обратно!
— Ну, что ты… Успокойся, пожалуйста.
— Нѣтъ, я не успокоюсь! У меня нѣтъ основанія успокаиваться при такихъ обстоятельствахъ!
— Николай Ивановичъ… Вы что-то начали говорить. Продолжайте.
— Это, дѣйствительно, странно, — внимательно оглядывая стѣны и потолокъ, прошепталъ секретарь.
— Продолжать? — обратился онъ къ Вольскому. — Ну, вотъ… Дѣло въ слѣдующемъ. За эти двѣ недѣли, которыя я провелъ здѣсь, мнѣ приходилось бесѣдоватъ кое съ кѣмъ. Между прочимъ, съ поставщикомъ молочныхъ продуктовъ. Какъ утверждаетъ этотъ субъектъ, въ прежніе годы бывали случаи, что гостившіе тутъ знакомые профессора Лунина, внезапно уѣзжали, объясняя свой отъѣздъ странными явленіями, происходившими въ замкѣ. Нашъ сторожъ, старикъ Роберъ, напримѣръ, самъ слышалъ однажды, стоя подъ старымъ каштаномъ возлѣ обрыва, какъ кто-то съ этого дерева ему громко сказалъ: «добрый день». А наверху, между тѣмъ, никого не было. Въ сосѣднемъ городѣ торговцы мнѣ тоже разсказывали, будто замокъ пользуется дурной репутаціей. Будто тутъ однажды исчезла цѣлая группа туристовъ, когда замокъ еще не принадлежалъ Лунину и стоялъ заколоченнымъ. Но я, конечно, не придалъ никакого значенія всей этой болтовнѣ.
— Болтовня болтовней, но я, къ сожалѣнію, всегда придаю значеніе тому, что сама слышу своими ушами, — поднявшись съ мѣста, сурово произнесла Горева. — Поэтому, Николай Ивановичъ, прошу васъ дать мнѣ сегодня же другое помѣщеніе. Разбудите прислугу, заставьте перенести вещи. А Бетси пусть ляжетъ спать въ сосѣдней комнатѣ.
— Слушаю.
— Ну, а что касается меня, — устало проговорилъ Павелъ Андреевичъ, — то я все-таки останусь здѣсь. Лѣнь перебираться. Въ концѣ концовъ, звуки не такъ ужъ сильны. Если прикрыть ухо одѣяломъ, уснуть можно. Спокойной ночи, господа.
4.
На слѣдующій день въ замкѣ много говорили о странномъ ночномъ происшествіи. Перепуганная Бетси, ночевавшая въ комнатѣ по сосѣдству съ Горевой, увѣряла, будто тоже слышала кое-что въ коридорѣ: не то шаги, не то шопотъ — что именно, она точно не разобрала. Шофферъ Джекъ, въ свою очередь, видѣлъ странные свѣтлые круги около своего изголовья: эти круги то внезапно исчезали, то снова появлялись вполнѣ отчетливо.