Док поймал меня за шиворот. — Да ладно тебе, шучу я так, не дуйся! Трави про Тимура.
Я подождал, пока он нальёт из нового графинчика, и продолжил.
— Не Тимура, Арона! Так вот, он из всего умеет извлечь пользу. Начали мы с мелких поручений помочь погрузить-разгрузить, прибраться. Потом встретить-проводить, узнать, где живёт, где работает, на чём ездит…
— Кто? — не понял Док.
— Да мало ли кто, твоё сейчас какое дело?
— А! В этом смысле!
— В самом широком смысле. Ты не поверишь — он познакомил нас с племянницами!
— Тоже в бильярд? — он снова ничего не понял.
— На танцы, бестолочь! Арон доверял нам сопровождать девчонок, и был совершенно за них спокоен.
— Нашёл, кому доверить! — он ухмыльнулся и тут же оговорился, — впрочем, я ж почти ничего о тебе не знаю.
— Да ладно, я и сам понимаю, какое произвожу впечатление. Это как пример просто. Дальше больше, задачи усложнялись. Я даже зарегистрировал фирму…
— Да, Вой говорил, что ты бизнесмен.
— Просто деляга, — я ухмыльнулся, — вот бывший мой друг Пашка…
— Который твою… кхм-кхм…
— Да, который потом моей Ирке на моей же днюхе в рот навалял! — говорю с лёгким презрением. — Вот же нашёл тогда из-за чего переживать! Сейчас бы мне те заботы…
— Если ты о диагнозе, заботы у тебя на Земле были бы сейчас похуже, — заметил Док.
— Ну да, — я даже улыбнулся, — повезло, блин! Так вот, Пашка — тот умник, потому я его и подтянул к своим делам, а он сам уже развил и организовал.
— И причём тут хоккей? — устало напомнил Док.
— Да это же сама суть! — я даже немного расстроился его непонятливости, но вовремя вспомнил, что только к этой сути немного приблизился. — Вот ответь, тебя часто спрашивали, кем ты хочешь стать?
— Бывало, — он насторожился.
— А ты?
— Отвечал, что космонавтом, — Док стеснительно улыбнулся. — А ты хоккеистом?
— А я больше всего благодарен Арону за то, что он единственный никогда не спросил, кем я хочу стать. Ему самому никогда не хотелось кем-то становиться, нравилось быть собой — играть, побеждать, даже проигрывать иногда. И он единственный считал это естественным для других. Я сам стал считать, что только так и должен жить человек — оставаться собой в любой игре, при любом раскладе.
Я со значением поднял палец. — Особенно наглядно это проявилось в хоккее.
— Аллилуйя! — ёрнически воскликнул Док, наполняя стакан, — только с этого момента, пожалуйста, давай так же подробно.
Я влил в себя спирт, запил чаем. — Уж как получится. В хоккей я попал по «просьбе» Арона подружиться с Сашей, младшим братом одного его весьма перспективного контрагента. Зачем Арону это понадобилось, не очень для нас сейчас важно, но нужно было сильно. Задачка оказалось непростой даже для меня — парня совсем не интересовали клубы, пьянки, доступные девушки.