— Да? Пока мне кажется только, что тебе не хватает Фарточки, некому трахать мозг, — заметил я ехидно.
— Ну, — она протянула загадочно, — вообще-то, мозг в ней не главное, и трахать мне больше нравится кое-кого другого.
— Хм, — я не стал перед Буханкой корчить оскорблённую невинность, — всё-таки я угадал, не хватает тебе игрушки.
— Не то чтобы игрушки, — она заговорила виновато, — я ещё не совсем понимаю смысл этого слова. Ты представь, каково нам, искинам, приходится! Сказать можно только, когда тебя спрашивают, самим спрашивать нельзя, разве что подтверждения чужого решения. Даже увидеть и услышать мы можем лишь то, что интересно другим!
— И тут появляется Фарту с глазками, ушками и ротиком!
— Про ротик бы лучше помолчал, ага? — она тут же запустила шпильку.
Я смутился, Буханка продолжила спокойно. — Фарту не первый мой агент. Я начала видеть, как вы, благодаря Танака и Максу…
— А как же ты записываешь и передаёшь изображение? — я с радостью ушёл от скользкой темы.
— Те массивы данных нельзя назвать осмысленным изображением. Если не считать алгоритмов распознавания и архивации, это просто последовательность сигналов для имплантов. Макс нашёл способ довести до сознания человека наше восприятие, а Танака на этом языке научились передавать мне, что… — она сделала акцент на слове «что», — что они видят и слышат.
— А я? — мне отчего-то стало неприятно осознать себя у Буханочки не первым.
— А ты самый лучший, — призналась Буханка, — к тому же у тебя есть Фарту.
— Ой, ну, конечно! У меня!
— Извини, ты прав — у нас есть Фарту. А с Танака мы играли напрямую…
— Кхм-кхм, как???
— Вообще, «играли» — это их определение. Они добровольно подключались к киберсреде на уровне внешнего устройства…
— Как Фарточка?
— Не совсем, у них всегда оставалась возможность порвать контакт.
— И часто они ей пользовались? — задал я риторический вопрос, но Буханка ответила, — два раза, по боевой тревоге.
Как романтично — с хрена в бой! Мне сразу припомнился набор сувениров, оставшийся от покойных Танака.
Блин, что японцы были извращенцами, я воспринял естественно, но подумать так на Буханку оказался просто не в состоянии! Хотя чему я удивляюсь? Ну, чему хорошему они могли её научить, эти космические совратители искинов?!
— Для них, возможно, всё было игрой, развлечением, — она запнулась, подбирая формулировку, — скорее, способом получить положительные эмоции — я фиксировала всплеск эндоморфинов…
Ой, ну кто бы сомневался! Небось, закончали тут всё — я брезгливо поёжился, надо немедленно заменить матрацы.
— А для меня это стало живительным источником нового опыта, понимания эмоциональной составляющей вашего сознания…