Человек, вчера родившийся, после просмотра этого фильма должен вынести одно: победу во Второй мировой ковали не под Сталинградом, не на Курской дуге и не в битве за Берлин. Что там Жуков или Рокоссовский, Конев или Баграмян, – Тьюринг, гей Тьюринг – вот истинный отец победы в самой страшной мировой войне.
Удивительный парень, такой симпатичный на фоне всех, поголовно всех остальных героев фильма – мужланов, глупых британских офицеров, своей подруги, выбравшей в итоге скучную традиционную «семью», – о, этот Тьюринг, я хочу быть как Тьюринг, и ты будь, как Тьюринг, и вместе мы не дадим этому глупому человечеству обвалиться в ад.
…Когда в середине нулевых вышел фильм «Горбатая гора», где среди главных персонажей были люди с нетрадиционной ориентацией, – ещё был некий шум, имело место некое удивление.
Сегодня уже никакого шума нет.
«Игра в имитацию» – тепло принятый в мировом культурном сообществе фильм, а по мнению некоторых – просто шедевр; хотя, по здравому размышлению, это вполне себе обычная картина, таких полно.
Но разве это кому-то докажешь теперь.
«Игра в имитацию»! «Игра в имитацию»! Спешите видеть!
Эти ребята ничего не имитируют. Они пишут нам новый букварь.
Ни в чём не повинные сексуальные предпочтения, на которые имеет право каждый, незримыми пассами возводятся в идеологию.
Тьюринг в фильме приходит и раздаёт всей своей команде яблоки. Кушайте, ребята, я ваш друг. Более того, я ваш спаситель. Бери яблоко, человек. Кушай ты и ты, и ещё вот ты.
Я не буду. Ешьте сами.
Скорость как преодоление сиротства
Я научился получать удовольствие от жизни в дороге.
О, эти самолёты – я люблю самолёты. В самолётах я чувствую себя как дома. Мне нравятся места рядом с иллюминатором, желательно у аварийного выхода. Я усаживаюсь, прошу стюардессу меня не кормить, и засыпаю ещё до того, как мы взлетаем. Просыпаюсь, когда звучит объявление о том, что самолёт идёт на посадку. Смотрю в иллюминатор: там моя Родина, она большая. Это всегда светлое чувство: вот стелется, стремится к тебе навстречу земля. И это всё – твоё, твоего народа. Не перестаю удивляться этому.
Поезда – тут несколько иначе. В поездах я всегда беру верхнюю полку, она застелена, туда сразу можно улечься, разложив на полочку часы, мобильный, книгу, поставив рядом ноутбук – вдруг пригодится. На поездах я обычно езжу ночами, чтоб не тратить световой день на передвижение. Я сразу раздеваюсь и ложусь, натянув на себя простыню. Некоторое время, минут пятнадцать, читаю, потом накрываюсь с головою простынёй – и до свидания.
По утрам в поездах я всегда встаю раньше всех и часто удивляюсь, что люди могут всерьёз спать до девяти утра или даже до одиннадцати. Особенно удивляюсь, когда женщины так много спят. Мои бабушки, моя мать, моя жена, мои дочери – все и всегда вставали очень рано: женщина должна контролировать всё, в том числе тот момент, когда просыпается мужчина. Я с детства думал, что это такой непреложный закон, но в поездах понял, что в мире часто бывает иначе.