– В Советском Союзе был репрессирован каждый пятый гражданин…
– То есть вы хотите сказать, что репрессиям подверглись не менее пятидесяти миллионов людей? – спросил я.
– Да, у меня такая информация, – спокойно и с достоинством ответил он.
– Это не так, – сказал я. – Количество репрессированных в СССР, по самым щедрым показателям, не превышает одного процента от общего числа населения. Что не умаляет нашей трагедии. Но не стоит её преподносить в таких чудовищных масштабах – это, в конце концов, отдаёт пародией.
– Я уверен, что моя информация верна, – спокойно ответил француз.
«Ну, только если считать вместе с погибшими от монгольского ига», – подумал я, и мы начали наш разговор. И прекрасно, между прочим, поговорили.
И потому, что он задавал отличные и умные вопросы о моей книге.
И потому, что я очень люблю Францию.
А Франция действительно очень любит Россию. Особенно она любит жалеть Россию, но это не беда. Жалость – хорошее чувство, оно возвеличивает человека, в том числе в собственных глазах.
Всякий раз я провожу в Париже своё счастливейшее время. В этот раз – я тоже был спокойно и уверенно счастлив.
Французы как раз в эти дни решали, что им делать с художником и эмигрантом Павленским, совершившим очередную свою скандальную акцию – теперь уже не в Москве, а в Париже: посадить в психушку, посадить в тюрьму или отпустить.
И знаете, что их больше всего мучило в этой истории? Мне перевели статью в одной из крупнейших французских газет.
Французы писали там: если мы посадим его в тюрьму – русские будут смеяться над нами, что мы обвиняли их в тоталитаризме, а сами ведём себя точно так же. Но, если мы отпустим его, русские будут смеяться, что мы такие слабые, а художник Павленский снова что-нибудь подожжёт!
У них была дилемма. И мерой вещей выступали русские.
Проходя мимо книжных магазинов, я видел целые полки литературы о 1917 годе: на обложках красовались лица Ленина, Сталина или своеобразные коллажи, где половина головы Ленина совмещалась с половиной головы Путина, или половина лица Сталина – с половиной лица опять же Путина.
Не хватало там только книг про Монголию.
Но я и так понимал, что – скифы мы, что азиаты мы, с раскосыми и жадными очами.
Мы ходим в отвратительных пальто, дерёмся из-за талонов, репрессируем пятьдесят миллионов человек, учим детей стрельбе, обижаем художника Павленского и несчастный украинский народ, кроме того, мы несколько раз брали Париж, и нас тут встречали с цветами.
А ещё у нас есть Достоевский и Солженицын. Они оба были бородатыми.
Собственно, всё.