Смертельный ударъ, несомнѣнно, былъ нанесенъ спереди, человѣкомъ довольно высокаго роста и очень крѣпкаго сложенія. Орудіе преступленія валялось тутъ же, — простой круглый булыжникъ, окровавленный, съ прилипнувшей прядью волосъ Виса.
Убитаго подняли и унесли. Но широкая кровавая лужа осталась на мѣстѣ, а на мягкомъ сыромъ пескѣ отпечатались очертанія человѣческаго тѣла.
— Будутъ ли искать убійцу? — спросилъ Коро кого-то изъ жителей долины, который убиралъ трупъ, а теперь мылъ въ ручьѣ испачканныя руки.
Тотъ отрицательно покачалъ головой.
— Зачѣмъ? Если онъ, дѣйствительно, виновенъ, то рано или поздно онъ казнитъ себя самъ. Мы не знаемъ, что заставило его поднять камень. Можетъ быть, настоящій убійца именно тотъ, кто лежалъ сейчасъ посреди поля.
Другіе разсказывали еще съ откровенной ненавистью, которой не могла погасить даже сама смерть, что Висъ часто выходилъ по ночамъ изъ своего жилища, потому-что многимъ онъ раздавалъ свой напитокъ прямо на дорогахъ. Было похоже, что онъ ждалъ чего-то, — но, во всякомъ случаѣ, не этой смерти.
— Онъ былъ злой и опасный человѣкъ. Должно быть, кто-нибудь изъ давнихъ враговъ подстерегъ его и убилъ. Во всякомъ случаѣ, онъ былъ не трусъ, по-тому-что встрѣтился съ Висомъ лицомъ къ лицу, а не напалъ на него изъ-за угла.
Сказалъ какой-то старикъ:
— Я зналъ хорошо своего дѣда. И онъ никогда не разсказывалъ мнѣ ни о какомъ убійствѣ. А злыхъ людей, я думаю, и прежде было не меньше, чѣмъ теперь. Наши поля опозорены. Что можетъ вырости изъ этой крови? Такое сѣмя не даетъ хорошихъ всходовъ.
— Да, но некому больше отравлять нашихъ братьевъ.
Слушая это, Коро вспомнилъ о тайнѣ Виса. Никто не знаетъ теперь состава напитка. И тайна яда умретъ вмѣстѣ съ его творцомъ. Ему начинало казаться, что убійцей руководила мысль болѣе твердая и болѣе разумная, чѣмъ можно было судить по самой гнусности небывалаго поступка.
Если онъ виновенъ — онъ самъ найдетъ свою казнь. Но почему-то хотѣлось — хотя кровь на пескѣ еще не высохла — что-бы больше не было никакого ужаса и никакой казни.
Расходились съ мѣста убійства медленно, унося тяжелый грузъ печали и смутныхъ думъ. Слишкомъ непривычно было самое зрѣлище внезапной и злой смерти, чтобы вспоминать и пересчитывать грѣхи убитаго.
— Нехорошо только, что мертвый онъ былъ столь же безобразенъ, какъ и живой! — говорила Абела. — Смерть должна была очистить его.
Акро поддерживалъ писателя, чувствовавшаго себя совсѣмъ больнымъ. Его мозгъ, ослабленный ядомъ, реагировалъ теперь слишкомъ болѣзненно.
— Мнѣ кажется, что моя собственная голова расколота надвое, какъ гнилой орѣхъ… Ты думаешь, я знаю, кто это сдѣлалъ? Нѣтъ, я не знаю. Не хочу знать. И никогда не спрашивай меня, кто убилъ Виса.