Онъ нашелъ Лію въ новомъ помѣщеніи, предназначенномъ для родовъ, и слышалъ, какъ она говорила врачу:
— Нѣтъ, я не хочу. Пусть мнѣ будетъ больно. Иначе, мнѣ кажется, я не такъ сильно его буду любить.
И онъ видѣлъ, что ея лицо, искаженное пронизывающей болью, въ то же время свѣтилось чистой радостью, — радостью желанной жертвы.
Коро наклонился надъ ея изголовьемъ, но она закрыла глаза.
Онъ видѣлъ, какъ судороги сокращаютъ ея члены и хотѣлъ говорить ей слова жалобы и участія, но кто-то взялъ его за руку и онъ послушно пошелъ прочь за маленькой Абелой.
— Тебѣ не нужно сейчасъ быть тамъ. Ты уже блѣденъ, какъ мраморъ Мары. Не слѣдуетъ создавать больной одно только лишнее безпокойство. Вѣдь сейчасъ она страдающая мать, а не подруга.
Она увела его къ себѣ и старалась развлечь своими шутками и веселой болтовней, но онъ едва улавливалъ шелестъ ея словъ и ему казалось, что и сюда доносятся сдавленные стоны его любимой.
Наконецъ, замолчала и Абела. И когда новый, громкій вопль достигъ и до ея слуха, она тоже поблѣднѣла спрятала кисти рукъ подъ вышитый плащъ и сказала:
— Мы никогда не избавимся отъ него, — отъ этого вѣчнаго проклятія женщины. Но мнѣ нравится, что Лія приняла на себя это проклятіе добровольно. Я такъ ничтожна въ сравненіи съ нею… Ты долженъ быть очень счастливъ, Коро.
Но ему казалось сейчасъ, что онъ оченъ несчастенъ, — и что онъ совершилъ какое-то преступленіе противъ своей возлюбленной.
— Онъ уже улыбается, увѣряю тебя, что онъ улыбается!
И Лія поднимала высоко къ верху въ своихъ сильныхъ рукахъ грудного ребенка, который щурился отъ яркаго свѣта.
— Развѣ онъ улыбается? Я не вижу.
— Это такъ ясно. Ты просто не хочешь видѣть. Онъ улыбается и знаетъ уже свою мать. Свою мать. Ты слышишь, Коро?
— Да, да. Конечно, онъ долженъ знать тебя. Вѣдь ты не оставляешь его ни на минуту.
— А какъ же я могу его оставить? Всетаки, онъ еще такой слабый и маленькій. Должно быть, такъ трудны первые шаги его жизни.
Коро работалъ. Иногда онъ взглядывалъ разсѣяннымъ, скользящимъ взглядомъ на свою подругу и на своего сына, который лежалъ теперь на рукахъ матери, потому-что она собиралась кормить его грудью, Ребенокъ родился крупный и здоровый, но когда Коро въ первый разъ увидалъ его, онъ показался ему такимъ безобразнымъ, что художникъ едва сдержалъ гримасу отвращенія.
Такъ вотъ онъ, плодъ ихъ любви, красивой любви, — это маленькое существо съ красной кожей и тонкимъ пухомъ на продолговатой головѣ. И вообще, все эта было такъ безобразно, — самое рожденіе и первые дни ребенка, — и все это внесло въ отношеніе къ Ліи не только новую связь, не только новую радость. Теперь что-то должно было измѣниться. Первый періодъ любви кончился, — и Коро не зналъ еще насколько хорошъ будетъ второй.