Сестренка резко встряхнула впавшую в истерику девушку за плечи:
— Ты в состоянии что-то толком объяснить, или и дальше будешь орать как оглашенная?
— Я… У меня… Я беременна! — наконец выговорила Евгения, попыталась подняться с пола, опираясь на край ванны, но тут же снова обессилено опустилась на коврик.
— Вот это да! Как же ты… Как же водку-то вчера пила? — Светка посмотрела на сестру как на безнадежно больную и, подхватив ее под мышки, решительно приподняла и поволокла за собой в кухню. Усадила на стул, села напротив, совсем по-матерински подперла кулачками остренький подбородок, и, по-видимому, осознав, что вопрос о выпитых накануне трех рюмках водки в данное время не столь актуален, спросила: — Ну, и же что мы теперь будем делать?
— Ты — не знаю, а я, наверное, рожать. По крайней мере, мама сказала, что ребенка в любом случае надо сохранить. Хотя теперь уже и не знаю, надо ли.
Женька потянулась к пачке с сигаретами, но тут же получила звонкий хлопок по руке.
— И не думай! Беременная женщина называется! Уродов хочешь нарожать?
— Не уродов, а одну маленькую уродку. Такую, как ты. Это будет девочка.
— Откуда ты знаешь? Сделала рентген, да? Уже видно, да?
— Во-первых, в таких случаях делают не рентген, а УЗИ, а во-вторых, я у врача вообще еще не была. А насчет пола я вычислила. Есть такой метод, сто раз проверенный. Берешь дату своего рождения, потом — отца ребенка, рисуешь диаграмму… В общем, у меня девочка получается.
— Но подожди, ты точно уверена? Мало ли что там с циклом… Я читала, что бывает вообще мнимая беременность, до девяти месяцев вынашивают ребенка, которого нет, и даже живот растет… А что тошнит, так, может, яйцо попалось несвежее или от стресса. Меня вон тоже что-то подташнивает. — И в ответ на отрицательное покачивание головой Светка вдруг задалась новым, более важным вопросом: — Кто он?.. А-а-а! Конечно же этот твой: «Добрый вечер! Могу я услышать Евгению Дмитриевну?» Кстати, где он? Он знает?
— Ты имеешь в виду Стаса? — переспросила Женька, хотя и без того было очевидно, о ком идет речь. Уж очень похоже изобразила артистичная сестренка голос однокурсника и передала манеру его общения. — Стас в стройотряде, они там сколотили бригаду на два летних месяца. Ему ничего еще не известно, но это пока не имеет значения.
— Как это не имеет? Мать-героиня ты наша! На что мы жить-то будем?
Этот вопрос был озвучен впервые, хотя и крутился в подсознании сестер все прошедшие трое суток. Так уж устроен человек, что жалеет больше не ушедшего из жизни, а себя самого: как же теперь я-то буду? Ну, и как же они будут? До сих пор материальная сторона жизни девочек не волновала. В силу эгоистичности и безоглядности юности они слишком привыкли к тому, что все необходимое и достаточное для достойной жизни у них имеется, и в общем-то не задумывались, откуда оно берется. И вот настало время, когда поразмыслить о хлебе насущном пришлось.