Оказавшись наконец в салоне самолета, девочки не могли поверить своему счастью и все полетное время проспали, а стюардесса не решилась разбудить их предложением пообедать. Проснулись они только от сообщения о том, что через несколько минут лайнер произведет посадку в аэропорту города Екатеринбурга, температура воздуха на территории которого составляет плюс двадцать градусов Цельсия, а пассажиров просят привести спинки кресел в вертикальное положение и застегнуть привязные ремни. А девочки их и не расстегивали. После не предназначенных для сна жестких сидений зала ожидания аэрофлотские кресла показались почти родными кроватями, а радостное ощущение, что мытарства уже закончились, придало сестрам новый всплеск энергии, на котором они и добрались до своего квартала.
Родная квартира встретила затхлостью давно непроветриваемого помещения и упреками бабы Клавы, выскочившей на лестничную площадку на звук отрываемой ими двери. Она принялась упрекать девчонок за то, что исчезли, не предупредив, куда уехали, а она так испереживалась, что в милицию уже собиралась заявлять. Светка ринулась открывать окна в квартире, попутно оправдываясь перед соседкой, а Женьке было не до извинений. Едва попав в подъезд, она испытала глубочайшее разочарование. Их почтовый ящик выделялся темным пятном на голубой стене подъезда, чернея сажей и окалиной. Вероятно, злая рука какого-то подростка баловства ради бросила внутрь горящую спичку или окурок, и все содержимое выгорело дотла. А ведь влюбленная девушка так рвалась назад еще и потому, что надеялась — дома ее дожидаются письма от Станислава! И теперь губы ее подрагивали, на глаза наворачивались непрошенные слезы. Она едва сдерживалась, чтобы откровенно не разрыдаться, внутренне убеждая себя, что это пустяк, что Стас обязательно напишет еще, а в голове стучало: вот гады, вот гады! Последнее относилось к юным поджигателям.
Баба Клава пыталась затащить сестер к себе на обед, а когда они вежливо, но решительно отказались, принесла свои пироги и чашку столичного салата к ним, потчуя оголодавших путешественниц и попутно расспрашивая о море. Но рассказ у девчонок, скрывавших истинные цели своей поездки, вышел скомканным и вялым, восторги звучали неубедительно, и словоохотливая соседка, сообразив, наконец, что девочки еще не пришли в себя после перелета и нуждаются в отдыхе, вскоре их покинула.
Светка нежилась в теплой воде, утопая в пузырьках пены для ванны с запахом кокоса, и щурилась не столько от шампуня, сколько от удовольствия, подставляя лицо под сильную струю душа, когда раздался телефонный звонок. Евгения сняла трубку и, в ответ на просьбу позвать к телефону Татьяну Александровну, машинально ответила, что это невозможно, потому что она умерла, и хотела уже повесить трубку, как вдруг до нее дошло, что происходит нечто непонятное. Потому что звонившая девушка, представляясь, сказала: