— Даже слишком экономной. Настолько, что оставила нам еще одну квартиру и пачку долларов, — выпалила Светка и получила от сестры тычок в бок.
— Вот как? Еще одну квартиру? — удивилась Виолетта. — А мне она ничего не говорила. Что за квартира-то?
— Однокомнатная в новостройке. Там сейчас квартиранты живут, — пояснила Женя, недовольная тем, что маленькая болтушка завела этот разговор.
— Надо же. Ну, молодец Татьяна. Позаботилась о дочерях… Ну, ты ведь посмотри, какая все-таки скрытная была. Что было от меня-то таиться? Я же не враг. Бывало, спросишь у нее что-нибудь — задумается, будто соображает, как поточнее ответить. А потом так ловко уведет разговор в сторону, что и забудешь, чем интересовалась. Я-то ей всегда все как есть, открыто скажу — и какие неприятности у меня, и какого мужика нового завела. А она никогда. Письма и то не просто так получала, а окольными путями.
— Какие письма? — так и подпрыгнула Светка.
— Да обычные, в конвертах. Бывало, зайду перед рейсом, ну и попросит: брось, мол, в Москве в почтовый ящик, быстрее дойдет.
— А кому писала?
— Не знаю. Я ведь не любопытная, не спрашивала. Видно, подружке.
— Ну вы же не могли ни разу не взглянуть на конверт! В какой город хотя бы? — продолжала допытываться Светка.
— В Тольятти. До востребования. Какой-то Белле Марковне Гинсбург.
— А номер почтового отделения не помните?
— Да нет, конечно. Но это не главпочтамт, потому что не нули в конце, а другие циферки.
— А как же она ответы получала? — заинтересовалась Женя.
— Да так же, через меня. Раз в полгода, как мимо Москвы еду, прямо на вокзале на почтовом отделении получу письмо на свое имя и везу Татьяне.
— А вам не казалось это странным?
— Может и странно, но говорю же, девчонки, не любопытная я. Ну, мало ли что. Может, Таня хотела, чтобы подруга считала, что она в Москве живет. Для понта. Мне-то что.
— Что ж вы нам в прошлый-то раз о письмах не сказали? — укорила Светлана.
— Так вы не спрашивали. Тем более что дело-то прошлое. А нынешней зимой Татьяна сказала: все, мол, писем больше не будет… Ладно, это была ее жизнь. Она закончилась. А ваша только начинается. Пойдемте, девчонки, чай пить, я вам конфет принесла и баночку красной икры. Чего, думаю, скупердяйничать. Сегодня мы живы — завтра нет нас! Вот как с Танюшей случилось. Так что, девчонки, пока мы живы, надо баловать себя, любимых.
Глава 14. Волга, де жа вю, Рината
Ни разу не летавшая до шестнадцати лет, за последний месяц Светлана в седьмой раз поднималась по трапу самолета, в который садилась теперь спокойно и привычно, как в такси. Она подумала, что вот так же, наверное, и у стюардесс со временем притупляется чувство опасности, и каждый очередной полет перестает быть событием, превращаясь в обыденную работу. Света была разочарована волшебством профессии, которая раньше казалась ей такой романтичной. Ходи по салону, раздавай минералку и собирай подносы с объедками со столиков сонно-нервных пассажиров. Какая же это романтика? Да и сами стюардессы, как правило, оказывались не длинноногими красотками с рекламных аэрофлотских плакатов, а самыми обычными девчонками, а то и вовсе женщинами под сорок с усталыми глазами и заспанными лицами, на которых дежурные улыбки смотрелись скорее неестественными, чем ослепительными.