Чуть раньше Иэн написал мне в скайпе, что он, скорее всего, вернется из Нигерии домой уже в конце следующего месяца, так что настроение у меня было хорошее.
Однако оно испортилось, когда Кэми Джей, встречи с которой я теперь очень ждала, предложила мне подыскать себе другого специалиста.
– Я понимаю, что вы злитесь из-за того, что я сбежала в прошлый раз, – сказала я таким тоном, словно это я была врачом, а она – пациенткой.
В этот день Кэми Джей была одета в дырявые джинсы, майку-алкоголичку с логотипом «Роллинг Стоунз» и обвязанную вокруг талии клетчатую рубашку в стиле неогранж. Ее длинные волнистые седеющие волосы венчала привычная кепка со стразами. Поливая свои папоротники, она глядела на меня с печалью и теплотой.
– Я не злюсь на вас. Я за вас волнуюсь. И у меня для этого сразу несколько причин. Впрочем, думаю, вы и сама это понимаете.
Я проигнорировала ее замечание. Кэми Джей явно пыталась вывести меня на разговор об Иэне и той ночи, когда я получила травму, однако я не собиралась это обсуждать.
– Мне не нужен другой специалист, – сказала я, сама ужаснувшись обиженным ноткам в своем голосе.
Мои слова звучали так, словно я уговаривала отвергнувшего меня любовника.
– Мэдди, я не хочу прекращать с вами работать. Но, если я права и то, что случилось с вами в конце нашего предыдущего сеанса, было припадком…
– Припадком! – Я почти кричала. – Вы сказали: «У вас был небольшой приступ, моя хорошая».
– Ладно. Понимаю. Не сомневаюсь, это звучит пугающе, но вполне возможно, что беспокоиться не о чем. Но если все же что-то в этом есть, то вы должны об этом знать! Вам нужно сделать электроэнцефалограмму.
– Язык сломать можно. Это еще что такое?
– ЭЭГ – это процедура, позволяющая измерить электрическую активность мозга.
– Зачем?
– Чтобы выяснить, все ли у вас в голове в порядке. Нет ли в мозгу патологий, способных вызывать внезапные приступы невыносимой тревоги. У вас может быть ушиб или кровотечение. Черепно-мозговая травма – это одна из причин припадков, причем самых разных типов, Мэдди. Один из этих типов называется психолепсией, и он способен приводить к ощущению дезориентации и страха. Но я не могу ставить подобные диагнозы, милая. Да, я психолог. Сертифицированный специалист в сфере эпистолярной терапии. Но… Но для подобных вещей вам нужен невролог.
– Мне сказали, что у меня была черепно-мозговая травма средней силы. Сотрясение. Мне никто ничего не говорил о том, чтобы пойти к неврологу.
– А никто и не мог предположить, что у вас будет припадок. Даже я не уверена, что он у вас был. Но в тот день, когда вы повторяли «мне нужно забрать Чарли, мне нужно забрать Чарли», это заставило меня вспомнить, как во время нашего первого сеанса вы все время сжимали и разжимали руки.