Ирхан уже опускался, и хоть было все еще светло, его лучи стали не такими яркими, не такими горячими, как раньше — блеклыми, непрозрачными, как осколок. Они стелились по земле, будто хотели окутать ее, обнять напоследок перед сном.
— Надеюсь, вы видите в темноте, — пробормотал Нивен, покосившись на птиц.
Еще две нырнули в траву и вынырнули с осколками в клювах.
К тому мгновению, когда Ирхан окончательно ушел спать, в его ладони было полно осколков. Много мелких, пара — крупных. Все так и норовили выпасть. Пришлось отвязать от пояса кошель, перебросить остатки денег в сумку — чтобы ссыпать в него то, что осталось от ожерелья.
Осталось надеяться, что Кхаоли не разозлится еще больше, когда Нивен принесет ей всю эту труху. Она ж, небось, бусы ждет.
“С другой стороны, — подумал Нивен, подставляя ладонь очередной пташке, — если так хочет бусы — почему было просто не попросить? Пришел к тебе твой потомок, а ты ему — в следующий раз принесите мне бусы!”
Нет, что-то тут не так. Богам, конечно, бывает трудно о чем-либо просить, но не в случае, когда всё от этих бус зависит. Конечно, может ей так плохо, что она не в состоянии попросить… Но кто тогда помешал вернуться ушедшим в ее мир Иным?
Что-то здесь не так.
“Нужно отобрать мои мечи и кинжалы, — подумал Нивен, ссыпая очередную горстку полупрозрачной стеклянной пыли в кошель. — Прежде, чем идти к ней, нужно взять оружие”.
Жаль, рыжий Весло унес. С Веслом как-то спокойнее идти к древней богине в гости. С другой стороны, вместе с Веслом надо брать и рыжего. Потому что нужен кто-то, кто сможет его удержать.
Но опять же — а рыжего кто удержит?
Нивен видел, как нынешний Йен орудует Веслом. Он им так махать научился, что если не проследить, он и Запретный лес на щепки порубит, не глядя, случайно, потому что задумался. Лесу нынче и без него нехорошо. А Нивен с Кхаоли, так и быть, своими мечами справится.
Тем более, у него еще и бусы есть.
В лесу царила бы тьма, если б не вездесущие огоньки: кружились в кронах, плавно спускались вниз, падали, осмелев, едва ли не в руки. Нивен бы даже ладонь подставил, попробовал бы поймать, но в одной руке держал кошель с остатками бус, а другой — едва касался придорожных кустов, теплых древесных стволов, мягких, словно тянущихся к нему веток. Ему не нужно было слушать лес, он и без того всё слышал, но так лес как будто становился ближе.
Нивену хотелось побыть ближе, как можно ближе, пока он еще здесь.