– Да свои, свои. Это общинники отца Тихона, который преставился на днях. – Стражи осенили себя двоеперстным крестом. – Видать, новый духовник едет.
– Проезжайте, проезжайте, родимые! А то у нас сегодня ярмарка, торгового люда много понаехало, все ряды уже полны народу, а они всё едут и едут!
Прокопий потянул постромки, и запряжённые лошади ускорили ход. Повозка быстро покатила по центральной дороге городища. Поселение походило на немалый город. То и дело по улице проезжали подводы с холстяными тюками, с коробами, с большими корзинами со всякой всячиной, с медовыми бочонками и другой снедью.
– Не бедствует народ, не бедствует, – размышлял Афанасий об увиденном, – а вот и торговые ряды, не менее чем в Архангельске! Строения большие да высокие, гостиный и постоялый дворы, конюшни. Однако преуспевают староверы, преуспевают и капиталец имеют, должно быть, немалый! Хорошее житие! Ай да раскольники! – не переставал удивляться Афанасий Тихонович.
– Ну вот и храм наш! Здеся и увидитесь вы, отче, с отцом Пафнутием! – останавливая повозку, сообщил Прокопий, – я ужо вовнутрь не пойду, туточки вас, отче, дожидаться буду.
Афанасий сошёл с повозки и вошёл в храмовую ограду. Посредине усадьбы стоял большой молитвенный дом, выстроенный на манер общинного, как в ските батюшки, только больше. Поднявшись на высокое крыльцо, отворил тяжёлую дверь, ступив из просторной прихожей в молельную, где проводились службы и свершались положенные обряды. Возле иконостаса стоял одетый в монашеские одежды человек. Он молился, появление вошедшего незнакомца не прервало его занятия. Афанасий знал, что прерывать общение с Господом Богом нельзя, перекрестившись, он отошёл в сторонку и стал ждать. Перед ним стоял старец, на вид ему было лет восемьдесят. Чёрные одежды и монашеский клобук подчёркивали его измождённость и усталость. Прозвучали последние слова обращения ко Всевышнему, старец просил о милости и здоровье для паствы, так необходимых для начала летних крестьянских забот, молился об урожае и достатке для жительствующего люда. Закончив молитвы, старец взглянул на стоящего поодаль Афанасия.
– Подойди ко мне, сын мой, – обратился он к Афанасию, – видно, ты и есть сын отца Тихона, – скорее утверждая, а не спрашивая, начал он беседу. – Сказывал батюшка твой о тебе, сказывал! Хвалил всё тебя, лучше, говорил, не будет продолжателя дела нашего по сохранению благочестия истинного. Мол, службам обучен, грамотен и предан вере нашей. Вопрошаю тебя: так ли, Афанасий Тихонович? Твёрд ли в вере своей? Не побоишься ли стоять за неё, как пресвятой Аввакум наш стоял?